И падут подле тебя тысячи

«Если это случится, — думала она, — им придется есть свинину, и они не смогут соблюдать субботу». Они ждали и ждали в школе, но никто не желал принимать семью из пяти человек. Наконец разместили всех. Оставались только Хелен с детьми и сестра Гейзер.

Вне себя от гнева, человек, отвечавший за эвакуацию, приказал хозяйке деревенской гостиницы предоставить им комнату только на одну ночь, для того чтобы Хелен завтра приняла решение. С недовольным видом из–за причиненных ей неудобств хозяйка выделила им маленькую комнатушку на верхнем этаже. Там было страшно холодно. Вода в тазу замерзла, и на оконных стеклах цвели ледяные узоры. Постельные принадлежности были влажными, и когда Хелен попыталась развести огонь из мокрых дров, камин начал дымить и шипеть, давая при этом очень мало тепла. Сьюзи простудилась из–за мокрых подгузников, к утру у нее поднялась высокая температура, и малышка стала задыхаться.

— Курт, — сказала Хелен, разбудив утром уставшего сына, — они только что сказали мне, что фермеры обеспечат нас жильем, но только в том случае, если у нас будут свои постельные принадлежности и еда. Ты должен будешь вернуться во Франкфурт и взять все это.

Курт отправился в этот же день, с трудом преодолевая занесенные снегом пространства, чтобы добраться до станции. Там он сел на поезд до Франкфурта.

Как только поезд прибыл на станцию, зазвучали сирены воздушной тревоги и бомбы градом посыпались с неба. Испуганный, он попытался найти убежище в подвале здания, уже подвергшегося бомбежке. Он вжался в угол, в то время как дрожала земля и жирные крысы бегали по полу. Когда бомбежка прекратилась, он продолжил свой рискованный путь домой.

В то же самое время в Эшенроде Хелен услышала зловещее гудение в небе. Она вышла наружу и увидела эскадрильи бомбардировщиков, летящих по направлению к Франкфурту, чтобы там сбросить свой груз.

«Боже, — молилась она, сцепляя и сжимая пальцы до тех пор, пока они не побелели, — неужели этот ужас никогда не кончится? Ты охраняешь нас уже так долго. Неужели сейчас я потеряю моего мальчика в этом аду во Франкфурте, а моя малышка умрет от пневмонии? У меня больше нет сил! Помоги нам!»

ГЛАВА 10 СПАСЕННЫЕ АНГЕЛОМ

Наступила весна. Еще одна тяжелая зима миновала. Прилагая последние усилия, силы вермахта продвигалась все дальше и дальше на восток России, оставляя позади себя искалеченные судьбы и искалеченную страну.

Не обращая внимания на грозные окрики лейтенанта Гутшалька, Франц пытался хоть как–то облегчить страдания тех, кому требовалась помощь. Иногда он помогал своим раненым и умирающим товарищам, а иногда евреям и украинцам. Он не делал различия между врагом и другом, стараясь помочь всем, осознавая, что Иисус поступил бы именно так.

Немцы взяли в плен сотни и тысячи русских солдат. Когда Франц смотрел на группы СС, бдительно охраняющие эти временные лагеря, его сердце скорбело об этих измученных, побежденных людях. Они жили, как скот, и самое страшное — это было только начало тех страданий, которые ждали их впереди. Немецкая армия не располагала достаточным количеством провианта, чтобы кормить своих собственных солдат, что же говорить о военнопленных. Вскоре лагерь превратился в преисподнюю, где люди умирали от голода.

Находясь продолжительное время на одном месте, Франц узнал, что лагерь военнопленных находился неподалеку. Хотя это было строжайше запрещено, вечером он пробрался в лагерь. По дороге он думал: «Здесь столько запретов! Я не могу позволить этим запретам диктовать, как мне себя вести». Когда он добрался туда, его сердце разрывалось от боли, видя протянутые через забор из колючей проволоки истощенные руки с мольбой о помощи.

Он прошел на кухню, чтобы увидеться со своими друзьями.

— Вилли, — обратился он к своему другу, — у меня к тебе большая просьба. Ты можешь позволить мне забирать остатки еды после каждого приема пищи?

Вилли долго и упорно смотрел на Франца. К тому времени он уже привык к странностям своего друга. Его глаза как бы говорили: «Хорошо. Бери, что хочешь. Только не говори мне, что ты опять задумал».

Три раза в день Франц тайно приходил за отходами. По вечерам он пробирался в лагерь, нагруженный мешками с корками хлеба, котелками с вареной картошкой и овощами.

В течение нескольких дней ему удавалось оставаться незамеченным. Но однажды он был замечен дежурным охранником.

— Стоять!

Когда же он увидел офицерский значок Франца, то спросил более уважительно:

— Что вы здесь делаете, капрал?

— Я собираю остатки еды и отношу их пленным.

— Прошу меня извинить, капрал, но это строжайше запрещено.

— Я знаю, — сказал Франц твердым голосом. — Но они тоже люди, равно как и мы с вами. Они беззащитны и находятся под нашей милостью. Что, если вы и я станем военнопленными и будем голодны, как волки?

При этих словах охранник вздрогнул и перекрестился:

— Упаси Боже!

— Неужели бы вас не переполнило чувство благодарности, если бы кто–нибудь принес вам еду?

Охранник кивнул.

— Вы правы, конечно же. Но все же я не могу позволить вам делать это.