И падут подле тебя тысячи

После войны фрау Холлинг вернется. Концентрационный лагерь Терезиенштадт будет освобожден всего за несколько дней до приведения в исполнение смертного приговора, вынесенного всем заключенным. Однажды она вернется в свой старый дом, к своим соседям, которые будут бояться, что она обвинит их в быстро исчезнувшей дружбе. Но она откажется иметь что–либо общее с ними.

Франкфурт начал ощущать нищету еще более болезненно. Осенью, после того как фермеры собрали урожай картофеля, Хелен получила разрешение собирать с полей то, что осталось. Каждый день после школы она брала детей и маленькую ручную тележку и шла на поля откапывать мельчайшую, размером с вишню, картошку. Медленно они наполняли мешки — по 45 килограмм каждый. Они не прекращали работать до тех пор, пока земля полностью не промерзла. Это был изнурительный труд, но их подвал теперь хранил 30 полных мешков, достаточно еды, для того чтобы прожить зиму.

В один из вечеров в течение этих горьких месяцев Хелен услышала легкий стук в дверь. Она слегка приоткрыла дверь. Соседка внезапно проскользнула, оттолкнув ее руки.

— Фрау Хазел, ради Бога, вы должны помочь мне! — задыхаясь, произнесла она. — Мне некому больше доверять. Пожалуйста, сжальтесь надо мной!

Хелен повела смущенную женщину в комнату. Фрау Нойманн обычно держала себя в руках. Все, что Хелен знала о ней, это то, что ее муж погиб в сражении несколько месяцев назад.

— Пожалуйста, не переживайте. В чем дело? — наконец поинтересовалась Хелен. Шепотом она изложила суть дела. Фрау Нойманн была связана с подпольным движением. Она прятала евреев, пока подполье было способно перемещать их по всей стране с надежными семьями. Сейчас она скрывала 13–летнего мальчика. Кто–то предал ее, потому что гестапо, страшная тайная полиция, приходила обыскивать ее дом.

— Фрау Хазел, пожалуйста, спрячьте этого мальчика для меня, — умоляла она. Никто не будет подозревать вас. Если вы не поможете мне, мы оба погибнем!

Она сразу согласилась. Глубокой ночью мальчика перевезли. Ожидая у двери, Хелен молча открыла ее и впустила ребенка внутрь. Детям были даны строгие указания никому не говорить об их тайном госте.

Несколько дней все сохраняли безмолвие. Затем в один из дней в дверь позвонили, Хелен открыла дверь и увидела трех мужчин, одетых в длинные черные кожаные пальто — это было гестапо.

— Фрау Хазел, — начали они без вступления, — вы под подозрением в укрывательстве еврея в вашем доме. У нас есть ордер на обыск. Вы знаете, что может случиться с вами и вашей семьей, если мы найдем его.

Это был не вопрос, это было утверждение.

— Сейчас мы спрашиваем вас, вы прячете еврея? Мысли смешались в голове Хелен: «Простит ли Господь ложь, если это сохранит мальчика и нас? Если я скажу правду, мы все погибнем. Господи, помоги мне!»

Отойдя в сторону, она в конце концов, запинаясь, произнесла:

— Если вам угодно, вы можете обыскать мой дом.

— Фрау Хазел, — спросил снова мужчина, — вы прячете еврея?

И опять Хелен пригласила их обыскать дом. В третий раз они спросили:

— Скажите нам, вы прячете еврея?

Широко открыв дверь, Хелен сделала движение рукой в сторону мужчин.

— Чувствуйте себя свободно, вы можете осмотреть дом.

Мужчины посмотрели друг на друга. Затем, не говоря ни слова, они повернулись и ушли.

Несколько дней спустя подполье забрало мальчика и перевезло его в безопасное место в стране, где он пережил войну.

В школе Курт и Лотти ежедневно подвергались идеологической обработке о превосходстве арийской власти и неизбежной победе Германии. Когда же большинство мужчин Франкфурта было призвано в армию и перевезено на фронт, детей собрали на школьном дворе, где они стояли с поднятыми правыми руками, приветствуя Гитлера, и слушали длинное политическое обращение. Пока внимание сотрудников было рассеяно, все школьники сменили руки. Обеспокоенные учителя так и не заметили, что собрание завершилось детским приветствием левыми руками.

Но более сложной проблемой, чем промывание мозгов в школе, было соблюдение субботы. В школе была шестидневная учебная неделя. Обычно адвентисты получали разрешение для детей не посещать школу в субботу. Теперь все изменилось. Оставить детей дома в субботу означало навести на себя подозрение, что ты еврей.

После размышлений президент Гессенской конференции Церкви адвентистов седьмого дня рекомендовал членам церкви в связи с опасной политической обстановкой отпускать своих детей в школу по субботам до тех пор, пока война не закончится. «Господь поймет наши крайние обстоятельства», — уверял он свою паству.

Хелен очень осторожно относилась к его совету. Она уже и без того была заподозрена в иудаизме. Но когда она вспомнила слова прощальной молитвы мужа «помоги нам быть верными тому, во что мы верим», она решила соблюдать субботний день и просить Господа об особенной силе перед лицом испытаний. В субботу утром Хелен с детьми тихо покидала дом, садилась на трамвай и ехала в церковь.

Вскоре она получила письмо от директора с просьбой зайти к нему в кабинет.