И печатью скреплено. Путешествие в 907 год

Слухи, циркулирующие в городе стихийно

1. Николай Мистик устроил так, что о походе славян вдоль берегов болгарских и ромейских не сообщили в столицу.

Славяне хотят восстановить Николая Мистика в сане патриарха и сами примут христианство из его рук.

2. Воды в городе очень мало.

3. Славяне научились ходить по дну моря.

4. Слышали, что юродивый Григорий Белый кричал: «Пропонтида сгорит, и славяне погибнут».

Печенежские заповеди

Степь нигде не кончается, и за морем лежит степь.

Война никогда не кончается, перейти реку – и начнется другая война.

Договор с другим народом – все одно что договор с солнцем: прилетела туча и солнце скрылось.

Удар копья в поле убьет одного, удар копья из засады убьет двоих.

Бараний жир на котле должен быть толщиной в палец, рука печенежского князя – длиною в степь, прыжок коня не должен иметь предела.

Без коня под твоим седлом и копья в твоей руке не выживут в этом мире твои жена и дети.

Ночь. Пропонтида

Странные дела творились на Пропонтиде. Начавшись утром, никак не кончались. Вдоль извилистого берега, с юга, к русскому лагерю шли лодьи, шли плоты, горели над ними толстые свечи и слышалось конское ржание.

Печенежские кони привыкли к воде – правда, не такой просторной. Пропонтида пугала их. Одни всадники перекидывали поводья в лодью, садились туда сами, а конь плыл за лодьей, увлекаемый силой гребцов, ему было не тяжело. Другие кони жались друг к другу на плотах, им было легче, но страшнее.

Все это не очень нравилось печенегам, но награда была обещана хорошая. Русский князь не поскупился и на подарки вперед.

Замысел был прост: движение людей и коней в Пропонтиде должны были заметить из Города. Но понять, что к чему, ромеям будет трудно. Славяне перевозили печенегов не так уж далеко – из-за рощи в свой лагерь, вдоль берега. Но берег был здесь сложный, извилистый, а движение людей и плотов еще хитрее, так что из Города должно было казаться: перевозят конницу с другого берега Пропонтиды, и, может быть, числом немалую.

Свечи позаимствовали в ближайшем монастыре.

– Воск – наш товар, славянский, – сказал старик-новгородец. – Не будет наших купцов в Царьграде, не будет свечей у ромейского бога.

Подкрепленная мечами и копьями, криками конников во дворе, эта истина восторжествовала над монахами.

Огней над плывущим войском было много, Пропонтида их отражала. Качались блестящие мокрые конские морды. Тяжелые длинные морды, коротковолосые стоячие гривы – на таких конях в былые века мчались скифы, теперь – печенеги. Но никогда не заносило еще этих выносливых и упрямых лошадей в волны Пропонтиды.

– …Отпусти поводья подальше, грести неловко, веслом лошадь накрою! – повторял печенегу славянский гребец.

– …Плот перевернется, если конь спрыгнет! Погоди, ближе к берегу подойдем, – останавливал другой славянин на плоту печенега, который хотел свести коня в воду и поплыть на нем. Держал упрямого степняка за руку. Начиналась возня, кони на плоту шарахались…

– Хорошо еще, море спокойное, – сказал сквозь зубы Радомир, любечский воевода. – А то бы мы их потопили всех в волне ромейской. Рыбам на корм.

Новгородец не слышал его, потому что как раз закричал в этот момент на какую-то из лодий по-печенежски:

– Здесь скалы под водой! Кони ноги побьют! Дальше выводи, вон у того мыска!..

Видно было, как печенег, услышав его, полез обратно из воды в лодью, накручивая на руку длинные поводья, заводя лошадь к правому борту, подальше от берега.

– За такое дно – особая плата! – кричал он новгородцу.

– Будет! – кричал новгородец. – Но только на одного коня, тебе это не в опасность.

– Жадный какой!.. – хрипел печенег.

– Хорошо еще, не в Босфоре идем, там бы совсем против течения, – продолжал перечислять Радомир, как им повезло. – И ветер с севера утих. А то бы пришлось топить их всех…

– Еще лучше, что они твоих слов не слышат, печенеги.

– Хорошо, что нам не тихо сейчас идти надо, а то как бы им глотки заткнули? Крику-то! Пришлось бы топить…

– Сейчас чем шумнее, тем страшнее. Хорошо нас видно из Города?

– Доберемся до места, пойду спрошу у василевса.

Олег вышел к берегу.

– Не знал, что такое маленькое море так напугает печенегов, – сказал князь. – Надо бы и нам возле Киева свою Пропонтиду сделать. Или у порогов. Ой как надо бы!

Велемудр стал честно прикидывать в уме, можно ли это сделать: плотины навести… Стратимир покачал головой:

– Легче Пропонтиду отсюда вывезти – в кубках, в ковшах.

С плота прыгнул в воду Радомир, высоко поднимая толстую свечу. Плеснул водой себе на лицо, фыркнул:

– После такого дела, князь, меня уже ничем не возьмешь! Скажи: я все стены константинопольские по камню разберу. Но печенегов возить…

Весь мокрый, как будто из его кожи сочилась сквозь поры вода, выходил на берег новгородец.

– Холодно, – сказал он сам себе. – Отведите меня к костру!

Он устал за утро, день и ночь.

Первые всадники поскакали мимо лагеря, вдоль цепи лучников. Им указали, где ручей. Помчались пить.

Во дворце

Вестники разбудили Большой дворец. И так было трудно уснуть, а тут еще: