И печатью скреплено. Путешествие в 907 год

– Эти пергамены унесет ветер забвения, – почти вскричал василевс, – вместе с автором! На север, поближе к этим скифам-руссам!

Анатолий понял, что его помощника ссылают в Херсонес. И бесполезно спорить – дело решенное. Выйдя на площадь из дворца, глядя усталым взглядом на святую Софию, эпарх даже подумал: «Может быть, им и лучше там – в херсонесской феме или в далекой Руси, – поэтам да художникам. В Городе и так уж очень много всего понаписано и изображено. Лучшего они здесь не сотворят, а там – кто знает…»

В тот же день этериарх вызвал Гуннара: «Вы, норманны, любите мореходствовать. Тебе надо съездить в Херсонес».

Спустя месяцы ромейский корабль подходил к Херсонесу Таврическому. На палубе стояли бывший помощник эпарха Константин и Гуннар, сопровождавший его в ссылку.

– Какой маленький Константинополь! – сказал бывший помощник столичного эпарха. – Ну быстрей же заходите в бухту, я уже успел полюбить этот город! – голос Константина был мрачен.

– Константинополь ничто не заменит, он самый великий, – сказал Гуннар.

– А если бы тебя сослали?

– Как можно сослать варяга…

Внутри Херсонес оказался довольно тесным. Константин прожил здесь долго и продолжал свои занятия хронографией. Вот кое-что:

«В 911 году был заключен подробный договор с Русью, начало же ему было положено в году 907.

В тот же год эпарх Константинополя Анатолий был заменен Филофеем, любимцем Льва. Это тот самый Филофей, что составил «Книгу эпарха» – самый подробный свод больших и малых запретов. Экземпляр этой книги он, говорят, положил в гробницу Льва, который умер в 912 году, в праздник Города, Нового Рима, 11 мая. И тогда же умер русский князь Олег – говорят, от укуса змеи. Они ушли из жизни, довершив свой спор миром. И тогда же на западе явилось господнее копье – падающая звезда. И новый василевс, которым стал Александр, брат Льва, не процарствовал и года. Он умер на ипподроме во время представления…»

На Юге небо – близкое к земле, его свод утяжелен многими звездами. Поэтому чудеса там и называют «астрономической хитростью».

На Севере неба часто не видно вовсе: темно днем, тучно ночами. Чудеса кроются в людях, считают здесь. И после похода на Царьград не искали небесных знамений этой удаче, а назвали вещим – Олега.

Если бы отыскался щит Олега, то проступили бы на нем слова о лете 907: «Нет похода известнее и таинственнее. Понятно, что он был. Но именно об этом – великом – походе славян молчат византийские Письма о времени. И вслед за ними молчат хронографы во всех странах Запада и Востока, кроме Руси».

СЛОВАРЬ для путешествующих в ромейских землях в X веке

АРХОНТ – начальник над кем-нибудь или чем-нибудь. Буквально – «высший».

ДОМЕСТИК, ДРУНГАРИЙ – военные командные должности.

КИНОНИЯ – артель. Например, строителей или рыбаков. Участок берега и моря, которым владела рыбацкая артель, также именовался кинонией.

КОРПОРАЦИЯ – профессиональное объединение ремесленников или торговцев. Были, например, корпорация АРГИРОПРАТОВ – ювелиров и торговцев драгоценными изделиями, корпорация ВОФРОВ – оценщиков лошадей.

ЛОГОФЕТ – начальник государственного ведомства. Так, ЛОГОФЕТ ДРОМА ведал внешними сношениями и почтой империи.

ПАТРИАРХ – высшая церковная должность.

ПАРАКИМОМЕН – придворная должность, хранитель императорских покоев. При этом мог оказывать большое влияние на государственные дела.

СИНКЛИТ – совет знати. СИНКЛИТИК – член совета.

ТАГМА – один из четырех отрядов столичного войска.

ФЕМА – область империи.

ЭПАРХ – главное должностное лицо в столице.

ЭТЕРИАРХ – командир ЭТЕРИИ, личной императорской гвардии. Этерия набиралась, как правило, из иноземцев. В X веке это в основном варяги, позже – славяне, в XII – англичане и датчане. В борьбе за власть и престол в империи этерия могла играть немалую роль.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Предлагаемая вниманию юных читателей повесть В. Лобачева «И печатью скреплено» раскрывает для них загадочно-далекий мир истоков Древнерусского государства. О нем знаем мы немного, но и то немногое, что донесла до нас история, поражает своей яркостью, своим героизмом, своим величием. Начальные страницы отечественной истории поистине эпичны, и эпичны не только потому, что о них так много по сравнению с немногочисленными и отрывочными письменными источниками поведали памятники народного эпоса, но и по самому духу своему.

Отдать должное этому духу, бесспорно, нужно, ибо он оставался жив и в последующие века русской истории. Это не подлежит сомнению. Но вместе с тем необходим и историзм подхода к событиям далекого прошлого. Нужно смотреть на него глазами современника, оценивать его в исторической перспективе развития нашей страны, увидеть ее место среди других стран, не замыкая в себе самой ее историческое бытие.

Все сказанное в полной мере можно отнести к повести В. Лобачева.