И пели птицы…

– Сомневаюсь, – ответил Леви. – У него и без меня головной боли хватает. Того и гляди начнется общее отступление, а там работы…

– Будем надеяться на лучшее, – сказал Крогер. – Мы же не знаем – может, они уцелели и продолжают делать свое дело.

Ламм молчал, но, судя по его лицу, не очень-то верил в такую возможность. Он вдел ручку своей кирки в боковую петлю вещмешка и повел Крогера с Леви назад, к началу боевого туннеля. Они проползли в узкий ход и пошли по туннелю. Этот был поуже и потемнее, кое-где идти приходилось согнувшись, но в конце концов они добрались до участка с высоким потолком, обшитого деревом в соответствии с предписанными нормами.

Пройдя еще пятьдесят ярдов, они увидели набросанные взрывом груды сора. Взрыв выбил стену туннеля, значительно увеличив его площадь, но завалив все вокруг комьями земли и кусками мела. Трое немцев обменялись полными сомнения взглядами.

– Волна ушла в сторону главного туннеля, – сказал Ламм. – Но это все тот же взрыв.

– Я одного не понимаю, – сказал Леви, – кто его произвел? Что тут взорвалось? Я полагал, британцев мы перебили, а наш заряд тут взорваться не мог, ведь так?

– По-моему, – сказал Крогер, – взрыв был случайным. Где-то здесь оставили заряд, который собирались использовать против британцев, но не использовали. А он сдетонировал. Взрывчатка – штука ненадежная.

– Есть и другая возможность, – сказал Ламм. – Взрыв произвел противник.

– Но мы разрушили всю их систему, как же им удалось так быстро добраться сюда? – спросил Леви.

– А они и не добирались, они просто остались в туннеле. Мы же не знаем, сколько их там было во время наших взрывов. Кто-то мог и уцелеть.

– Так они должны были уже умереть от удушья.

– Не обязательно, – возразил Ламм. – У них есть вентиляционные трубы, насосы. Трубы-то скорее всего разбиты, но сохранились воздушные карманы, а может быть, воздух поступает к ним сверху, через трещины. Один из наших протянул так восемь дней, а у него и была-то всего-навсего бутылка с водой.

– Господи, – испугался Леви. – Так за этими обломками могут обнаружиться не только трое наших, живых или мертвых, но и неведомо сколько британцев с взрывчаткой. Забились себе в норы как, как…

– Как крысы, – подсказал Ламм.

Они начали рубить завал кирками. Двое работали, третий отдыхал или отгребал землю. Им удалось продержаться пять часов, потом все трое повалились на землю. Выпили воды – стараясь по возможности ее экономить – перекусили галетами и вяленым мясом.

Младшего брата Леви звали Иосифом. Он хорошо учился в школе, постоянно удостаивался наград за успехи в латыни и математике. Потом поступил в Гейдельбергский университет. Защитил докторскую диссертацию, получил множество предложений о работе от частных фирм и правительственных учреждений. В сознании Леви образ респектабельного мужчины в очках, с холодным достоинством взиравшего на тех, кто заискивал перед ним в надежде на будущие услуги, плохо сочетался с памятью об упрямом и слабогрудом, но в сущности потешном мальчугане, каким он знал его когда-то. Иосиф лез из кожи вон, состязаясь со старшим братом, однако разница в возрасте оставляла ему мало шансов. Леви с самого рождения брата испытывал к нему огромную нежность, главным образом потому, что его произвели на свет люди, которых он, Леви, любил больше всех в мире, – отец и мать. Он хотел, чтобы Иосиф как можно раньше понял, что их родители – замечательные люди, способные на самые прекрасные поступки. И пуще всего боялся, что Иосиф, не поняв, что значит честь семьи, каким-либо образом уронит ее. Он не испытывал зависти ни к достижениям Иосифа, ни к его известности – он был за него искренне рад, потому что втайне считал успехи брата своей заслугой.

Временами младший брат приводил его в отчаяние своими капризами и своенравием. У них было так много общего, что, казалось бы, Иосифу сам Бог велел во всем подражать старшему брату, а он – из чистого упрямства, как думал Леви, – всегда поступал по-своему и демонстрировал независимость. Допуская, что брат делает это ему назло, Леви не давал воли таким мыслям, глушил в себе раздражение и всегда старался оградить брата от любых бед.

Оказаться в узком туннеле во время взрыва – в определенном смысле это было вполне в духе Иосифа. Врубаясь киркой в землю, Леви ясно представлял себе бледное, странно невыразительное лицо брата, закрытые глаза, хилую грудь, придавленную толщей земли.

Отдыхая, все трое слышали гул продолжавшегося наверху обстрела.

– Похоже, до наступления рукой подать, – сказал Крогер.

– Не пробьемся мы сквозь эту стену, – отозвался Ламм. – Даже по звуку ударов ясно, сколько земли там навалило. Я думаю, надо попытаться расчистить дорогу взрывом.

– Потолок обвалишь, – сказал Крогер. – Вон, посмотри на него.

– Возьму заряд поменьше и утрамбую землю. Главное – направить взрыв в нужную сторону. Не беспокойся, нас волной не накроет. А вы как думаете?

– Я согласен, – ответил Леви. – Если ничего другого не остается. Только будьте осторожны. И заряд заложите минимальный. Не получится – попробуем еще раз.