И пели птицы…

Перед вокзалом простиралась огромная мощеная площадь; входом в него служила застекленная арка, увенчанная островерхой часовой башней. Уверяли, что вокзал этот предвосхитил работу, проделанную в Париже Османом. Амьен во всем старательно подделывался под столицу, однако жители его гордились тем, что правильную дорогу указал ей именно их вокзал. Справа стояли в ряд ожидавшие седоков конные экипажи, а под двумя газовыми фонарями выстроились, также рядком, ручные тележки. Слева от входа был разбит строгих очертаний сквер с тремя расположенными под разными углами овальными газонами, вносившими некоторое разнообразие в строгость вида, который открывался подходившим к вокзалу с улицы пассажирам.

Кассовый зал был наполнен семействами, которые надумали выбраться за город, на природу. По платформе, лязгая колесами, разъезжали взад-вперед тележки, толкаемые торговцами, предлагавшими публике вино и начиненные сыром или сосисками багеты. Ко времени появления Азеров окна большого вокзального ресторана уже запотели от испарений, вылетавших из кухни, где варился к обеду суп. Когда открывались вращающиеся двери, из них истекали едва уловимые запахи кресс-салата и щавеля, а за дверьми различались официанты в черных жилетах и длинных белых передниках, которые несли из неведомой дали к столикам подносы с чашками кофе и рюмками коньяку и выкрикивали в сторону буфетной стойки заказы посетителей. На самом дальнем от кухни краю зала возвышался высокий кассовый аппарат; сидевшая за ним седовласая женщина стальным пером заносила в учетную книгу получаемые ею суммы.

Два паровоза пыхтели на отполированных рельсах, за ними возвышались их тендеры. Чумазые, покрытые угольной пылью лица машиниста и кочегара являли живые свидетельства неустанных трудов инженеров и рабочих, проложивших железные пути на запад, к Парижу, и на север, к побережью; разительным контрастом этим лицам служили лоснящиеся бока окрашенных вагонов и словно сошедшая с картинки толпа дам с детьми в пастельных нарядах под разноцветными зонтиками. Грегуара, замершего в экстатическом созерцании парижского экспресса, пришлось силком тащить к платформе, у которой стояли поезда поскромнее, ожидавшие сигнала к отправке по боковым веткам, ведущим к Альберу и Бапому.

Сидя на горячих плюшевых сиденьях вагона, они смотрели, как медленно удаляется центр города. Шпиль кафедрального собора, блеснув, скрылся вдали, и поезд устремился к Лонго, прогрохотал по пересечениям с другими путями и, повернув на север, набрал скорость; вскоре усталое пыхтение паровоза сменилось мерным, частым перестуком колес.

Лизетта сидела, положив руки на колени, рядом с мачехой, посреди скамьи, с другого ее боку располагался Грегуар, а напротив – между Стивеном и Маргерит – Азер.

– Так вы собираетесь поймать самую большую рыбу? – слегка склонив голову набок, спросила у Стивена девочка.

– Не думаю. Полагаю, для этого необходимо хорошо разбираться в особенностях реки. Да и французские рыбы умнее английских.

Лизетта хихикнула.

– Впрочем, совсем не важно, какую рыбу поймаешь. Главное – удовольствие от ловли.

– Самую большую поймаю я, – заявил Грегуар. – Вот увидите.

– Могу поспорить, что Стивена тебе не победить, – сказала Лизетта.

– Кого? – переспросил Азер.

– Ты хотела сказать, месье Рейсфорда, Лизетта, – чопорно произнесла Изабель, чуть запнувшись от сознания своего лицемерия.

Лизетта обратила к мачехе недоумевающий взор:

– Правда? Ах да, наверное.

Сердце Изабель забилось почти неслышно для нее самой. Встретиться взглядом со Стивеном она не решалась, да и не смогла бы, поскольку он, услышав свое имя, пришел в замешательство и углубился в созерцание зеленого холмистого ландшафта, проплывавшего за прямоугольниками вагонных окон.

Ни Азера, ни Грегуара оговорка Лизетты ни на какие мысли не навела, Изабель же принялась подробно расспрашивать Маргерит о том, прихватила ли она из дому запасную одежду на случай, если детям захочется искупаться в реке.

– Во всяком случае, – сказала Лизетта Грегуару, – того, что ты поймаешь, никто и в рот не возьмет, не правда ли, Сти… месье?

– Что? Ну почему же? Ты ведь хороший рыбак, верно, Грегуар? Вон какая у тебя замечательная новая удочка.

Лизетта смерила брата, отвлекшего от нее, как она полагала, внимание Стивена, сердитым взглядом и до конца поездки не произнесла больше ни слова.