И плачут ангелы

Руки Ральфа отчаянно искали ее, но она была мертвая, совсем мертвая.

Он окончательно проснулся, обхватил лицо Элизабет руками и всмотрелся в него недоуменным взглядом. Наконец в зеленых глазах мелькнула тень понимания.

— Ты не Кэти! — прошептал он.

Элизабет мягко высвободилась и встала с постели.

— Я не Кэти. Кэти больше нет, — тихо сказала она.

Нагнувшись над оплывающей свечой, Элизабет задула ее и во внезапно наступившей темноте, стянув через голову ночную рубашку, легла рядом с Ральфом, положив его безвольную руку на прежнее место.

— Я не Кэти. Сегодня с тобой будет Элизабет — отныне и навсегда, — прошептала она и прильнула губами к его губам.

Когда он наконец утолил ее печаль и одиночество, сердце Элизабет переполнила всепоглощающая радость.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Я всегда тебя любила — и всегда буду любить.

Джордан Баллантайн стоял рядом с отцом на платформе железнодорожной станции в Кейптауне. В момент расставания оба чувствовали себя неловко.

— Пожалуйста, не забудь передать… — Джордан помялся, выбирая слова, — мои наилучшие пожелания Луизе.

— Я уверен, что она будет рада их получить. Мыс ней так давно не виделись… — Зуга осекся.

Разлука с женой затянулась на долгие месяцы. Процесс проходил в Суде королевской скамьи под председательством лорда — главного судьи барона Поллока, мистера Хокинса и особого жюри присяжных. Лорд — главный судья, несмотря на сопротивление присяжных, подтолкнул их к неизбежному приговору.

«В соответствии с представленными уликами и на основании ваших ответов на заданные мной вопросы я предписываю вам вынести решение о виновности всех подсудимых».

И он своего добился.

«По решению суда вы, Линдер Старр Джеймсон, и вы, Джон Уиллоби, приговариваетесь к пятнадцати месяцам тюремного заключения без каторжных работ. Майор Зуга Баллантайн приговаривается к трем месяцам тюремного заключения без каторжных работ».

Отсидев четыре недели, Зуга получил помилование и, выйдя на волю, услышал ужасные новости о восстании матабеле и осаде Булавайо.

Во время плавания на юг он места себе не находил, не зная, что случилось с Луизой и домом в Кингс-Линн. Воображение, подпитываемое рассказами об убийствах и увечьях, рисовало ужасные картины. Только после швартовки почтового корабля в порту Кейптауна Зуга вздохнул с облегчением.

— Она в Булавайо, с ней все в порядке, — ответил Джордан на первый вопрос отца.

Переполненный эмоциями, Зуга обнял сына, повторяя снова и снова: «Слава Богу!»

Они пообедали вместе в ресторане отеля «Маунт-Нельсон», и Джордан поведал отцу последние новости с севера:

— Похоже, Нэпьеру и осадному комитету удалось стабилизировать обстановку. Оставшиеся в живых собраны в Булавайо, нерегулярные отряды Грея, Селуса и Ральфа несколько раз изрядно потрепали повстанцев, заставив их держаться на расстоянии. Правда, за пределами лагерей в Булавайо, Гвело и Белингве матабеле делают что хотят. Территория полностью находится под их контролем, хотя по какой-то странной причине они не перекрыли дорогу к южным бродам. Если успеешь доехать до Кимберли вовремя, то сможешь присоединиться к отряду, который поведет Спрекли, — он рассчитывает добраться до Булавайо к концу месяца. А вскоре и мы с мистером Родсом к вам присоединимся. Спрекли доставит лишь самые необходимые припасы и приведет несколько сот человек для укрепления обороны города, пока туда не подойдут регулярные армейские части. Ты, наверное, слышал, что генерал-майор сэр Фредерик Кэррингтон был назначен командующим. Мы с мистером Родсом поедем вместе с ним. Я уверен, что мы быстро утихомирим мятежников.

За обедом Джордан не переставал говорить, прикрывая неловкость, вызванную пристальными взглядами и шепотками окружающих: присутствие в ресторане одного из участников грабительского налета Джеймсона вызвало среди посетителей оживленные толки. Зуга равнодушно отнесся к возникшему переполоху: уткнувшись в свою тарелку, он слушал Джордана.

Наконец один из молодых журналистов «Кейп таймс», сжимая в руке блокнот, подошел к их столику.

— Вы не могли бы высказать свое мнение по поводу мягкости приговоров, вынесенных лордом — главным судьей?

Зуга поднял голову.

— В будущем люди, которым удастся достичь того, что попытались сделать мы, получат медали и рыцарские звания, — тихо сказал он с мрачным видом. — А теперь будьте любезны, дайте нам спокойно пообедать.

На железнодорожной станции Джордан хлопотал вокруг отца: убедился, что ему досталось место в последнем вагоне, лицом по движению поезда, а чемодан уложен в хороший багажный вагон. Раздался предупреждающий свисток, и отец с сыном неловко посмотрели друг на друга.

— Мистер Родс спрашивал, согласишься ли ты по-прежнему представлять его интересы в Булавайо.

— Передай мистеру Родсу, что я польщен его доверием.

Они обменялись рукопожатием, и Зуга поднялся в вагон.

— Если увидишь Ральфа… — начал Джордан.

— Что-нибудь передать?

— Да нет, ничего! — Джордан покачал головой. — Надеюсь, ты доберешься туда целым и невредимым.

Поезд отошел от станции, и Зуга, высунувшись в окно, смотрел на сына, который остался на перроне.