И плачут ангелы

Над открытым склепом возвышался подъемник, вокруг собрались люди: элегантные джентльмены, офицеры Й военной форме, дамы с черными лентами на шляпах. За ними простиралось море полуобнаженных черных тел: двадцать тысяч матабеле пришли на погребение во главе с индунами, когда-то встретившими Родса возле этого самого холма для мирных переговоров, — Ганданг, Бабиаан и Сомабула стали глубокими стариками.

Возле могилы стояли люди, сменившие вождей у власти: управляющие компанией Милтон и Лоули, а также члены первого Совета Родезии. Среди них был и Ральф Баллантайн с юной женой.

С выражением печали на лице Ральф наблюдал, как гроб на цепях опустили в склеп. Епископ зачитал вслух написанное Редьярдом Киплингом стихотворение:

Он кинул свой прощальный взор
На цепь минувших лет,
Через гранит, через простор,
Что солнцем перегрет.
Отвагою души горя,
Герой рассеял тьму,
Тропу на север проторя
Народу своему[10]

.

Тяжелую медную пластину уложили на место. Ганданг сделал шаг вперед и поднял руку.

— Отец умер! — прокричал он.

В ответ раздался дружный хор голосов, слившихся воедино, точно громовой удар тропической бури:

— Байете! Байете!

Матабеле впервые приветствовали белого человека как короля.

Медленно, словно нехотя, толпа стала расходиться. Матабеле, будто дым, растворились в ущельях своих священных холмов, а белые пошли по тропе, ведущей к подножию холма. Ральф помог Элизабет спуститься по неровному склону.

— Покойник был мошенником, а ты по нему слезы льешь! — поддразнил он жену.

— Я так растрогалась, — ответила она, вытирая глаза. — Когда Ганданг это сделал…

— Да уж. Родс всех умудрился вокруг пальца обвести, включая тех, кого сделал рабами. Черт побери, хорошо, что его похоронили в скале, закрыв склеп крышкой, — не то он бы в последний момент обманул самого дьявола и выскочил из могилы!

Ральф вывел жену из потока людей, спускавшихся по тропе.

— Я велел Исази поставить коляску за холмом, чтобы нас в толкучке не задавили.

Лишайники раскрасили гранит под ногами в ярко-оранжевый цвет. Ящерки разбегались, прятались в трещинах и сердито смотрели оттуда на непрошеных гостей, раздувая горло и выставив шипы на уродливых синих головах.

Ральф помедлил на нижнем склоне, где изломанная ветрами брахистегия чудом держалась в одной из трещин, и посмотрел на вершину.

— Он наконец-то умер, но его компания по-прежнему правит нами. У меня еще много работы — на всю оставшуюся жизнь хватит.

Несмотря на жару, Ральфа бросило в дрожь.

— Что с тобой, милый? — тут же обернулась к нему обеспокоенная Элизабет.

— Ничего, — ответил он. — Собственное привидение увидел… Давай-ка поторопимся, пока Джон-Джон окончательно не свел с ума бедного Исази!

Ральф взял жену под руку и повел туда, где Исази поставил в тени коляску. С расстояния в сотню шагов ясно слышались бесконечные вопросы Джонатана, каждый из которых завершался фразой «Утини, Исази? — Верно, Исази?».

В ответ раздавалось терпел и вое «Э-э, Баву. — Да-да, Маленький Овод».

Часть II

Год 1977-й

Лендровер» свернул с асфальтированной дороги на грунтовую, и серая пыль тут же заклубилась из-под колес. Машина была далеко не новая: окрашенные в песочный цвет борта исцарапаны колючками и кустами до голого металла, резина шин изрезана острыми камнями. Дверцы и крыша сняты, разбитое ветровое стекло лежало на капоте, и ветер дул в лицо сидящим на передних сиденьях мужчинам. Над спинками сидений высилась стойка для ружей с выстланными губчатой резиной подставками, на которых выстроился внушительный арсенал: две полуавтоматические винтовки «ФН» с камуфляжной окраской; девятимиллиметровый автомат «узи» с магазином повышенной вместимости, готовый к немедленному использованию; и зачехленный «зауэр», заряженный патронами «магнум» 458-го калибра и способный одной пулей уложить слона. Рюкзаки с запасными патронами и фляга с водой в мокром парусиновом чехле свисали с верхней перекладины стойки, покачиваясь от каждого рывка «лендровера».

Крейг Меллоу не снимал ноги с педали газа, вжимая ее в пол, и стрелка спидометра зашкаливала. Хотя кузов машины дребезжал и грозил вот-вот рассыпаться, двигатель работал как часы: Крейг всегда сам его отлаживал и ремонтировал.

На засаду нужно нарываться одним-единственным способом — на полной скорости, чтобы проскочить ее как можно скорее. Учитывая, что обычно засада тянется по крайней мере на полкилометра, даже на скорости в сто пятьдесят километров обстрел будет продолжаться двенадцать секунд. За это время хороший стрелок с «Калашниковым» в руках может опустошить три магазина по тридцать патронов каждый.

Да, ехать надо быстро, правда, мина — это вам не «Калашников»: такая милашка, набитая десятью килограммами пластика, может одним пинком подкинуть вас вместе с машиной футов на пятьдесят в воздух, да так, что хребет сквозь макушку выскочит.