И плывет корабль

Баронет терзает в руках стакан, то и дело разражаясь своим истерическим смехом.

Сербы неутомимы, они выделывают сотни замысловатых фигур. Певицам Валеньяни и Руффо Сальтини тоже передается всеобщее возбуждение.

РУФФО САЛЬТИНИ. А мы что же?

Сплетя руки, они начинают кружиться в танце прямо на капитанском мостике.

Зилоев, могучий, темпераментный, распаленный, тоже хочет подержать в своих объятиях леди Вайолет.

ЗИЛОЕВ. Леди Донгби, разрешите пригласить вас на этот танец?

В укромном уголке на капитанском мостике разгорается ссора между Рикотэном и его деспотичными спутниками.

РИКОТЭН. Поймите наконец: я сам знаю, что мне делать, а чего не делать. И имею право раздарить все зажигалки мира кому захочу! Этот матрос так напоминает мне моего милого кузена!

Дама-продюсер, опершись спиной о перила мостика, нервно похлопывает себя по ладони серебряным набалдашником трости и злобно шипит:

- Ах вот как?..

РИКОТЭН. Почему я не могу сделать человеку такой пустяковый подарок? Я требую, чтобы меня не ограничивали в моих чувствах и не следили за мной круглые сутки, как за младенцем... Мне уже сорок лет, ясно? Оставьте меня в покое! Вот так!

Он заканчивает свою тираду срывающимся голосом и, едва не плача, начинает хлопать в такт музыке, с тоской глядя на танцующих, к которым так хотел бы присоединиться назло своим "опекунам".

В веселой неразберихе пляски партнеры то и дело меняются, и цыганка Регина вдруг оказывается лицом к лицу с леди Вайолет, которой она гадала по руке.

Обе пляшут с довольным видом, обе смеются, у обеих блестят глаза: их объединяет стихийно возникшая женская солидарность.

ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ (кричит). Да! Да! (И смеется, отдаваясь во власть этого взрыва жизненных сил и не стыдясь своей тайны.)

Орландо, столкнувшись с прекрасной Доротеей и ее родителями, комически учтиво восклицает:

- О Доротея! Уважаемый синьор родитель, синьорина, не окажете ли вы мне честь...

ГОЛОС ОТЦА ДОРОТЕИ (он явно шутит). Нет!

ОРЛАНДО (умоляюще). Прошу вас... Благодарю!

Обхватив стан девушки руками, он увлекает ее в водоворот пляски.

Веселье захватило всех.

Даже вечно унылая и наводящая на всех тоску мамаша фон Руперта лихо кружится на капитанском мостике, издавая короткие восклицания.

Сам фон Руперт, сидя за столом, пытается ее образумить:

- Maman, ну хватит. Прошу тебя, сядь!

Внезапно Куффари тоже покидает свой шезлонг и начинает кружить вокруг дирижера Альбертини, а тот в восхищении отбивает ей ритм ладонями.

Счастливый Орландо танцует на корме с девушкой, словно сошедшей с полотна Боттичелли. А она во время танца обменивается взглядами и улыбками с сербским студентом, неподвижно сидящим на битенге.

В эту ночь весь корабль превращается в сплошную танцплощадку; здесь, под усеянным звездами небосводом, царит безудержное веселье, которому, кажется, не будет конца.

60. САЛОН-РЕСТОРАН "ГЛОРИИ Н.". НОЧЬ

Несмотря на поздний час, танцы все продолжаются.

За большими окнами ресторана черные силуэты, вырисовывающиеся на фоне уже голубеющего ночного неба, то сближаются, то рассыпаются в непрерывном движении под заворожившую всех музыку.

Какой-то малыш нерешительно заходит в огромный салон ресторана, но его тотчас хватают руки матери - сербиянка пугливо прижимает ребенка к себе.

В глубине ресторана за столиком сидит в одиночестве мужчина - он явно пьян, но не перестает накачиваться вином, бормоча что-то нечленораздельное.

61. НИЖНЯЯ ПАЛУБА "ГЛОРИИ Н.". НОЧЬ. ПОТОМ ДЕНЬ. ОТКРЫТОЕ МОРЕ

Но вот все кончилось.

Воцаряется тишина. На палубе судна вповалку тела обессиленных пляской и вином людей: их сморил тяжелый сон.

Не спят только два серба. Облокотившись о борт, они стоят неподвижно и смотрят в море.

А там, вдали, на горизонте, в первых бледных лучах восходящего солнца чернеет крошечный силуэт другого судна. Оба серба молча, неотрывно следят за ним глазами; а судно уже заметно приблизилось, и в свете раннего утра видно, что это тяжелый и грозный военный корабль, над которым зависло облако черного дыма, изрыгаемого его трубами.

Рассвет. Палуба "Глории Н." оживает: хнычут дети, сербы перекликаются на своем языке.

ПЕРВЫЙ СЕРБ. Пильтро, Пильтро, смотри, броненосец!

ВТОРОЙ СЕРБ. Что теперь будет?

Несколько беженцев - испуганных, настороженных - уже стоят у борта.

62. КАЮТА ГРАФА ДИ БАССАНО. РАССВЕТ

Граф ди Бассано резко садится на постели. Лицо у него встревоженное.

63. КАЮТА РИКОТЭНА. РАССВЕТ

Вскакивает и Рикотэн, не успев выпутать голову из простыни.

64. САЛОН-БАР "ГЛОРИИ Н.". ДЕНЬ

Беженцев, устроившихся на ночь в баре на удобном диване, будит чей-то голос из-за окна:

- Стае... Стае!..

СЕРБ. Я здесь... Иду!

Молодой серб пробирается по темному салону к окну и раздвигает тяжелые бархатные шторы.

Человек, стоящий за окном, сообщает ему новость. Мимо пробегают другие беженцы.

ГОЛОС ИЗ-ЗА ОКНА. Иди посмотри сам! Тут военный корабль!

Молодая сербиянка, вскочив с дивана, спрашивает в тоске и страхе:

- Куда вы все бежите? Что случилось? Куда же вы?!

65. ОТКРЫТОЕ МОРЕ И ПАЛУБА "ГЛОРИИ Н.". ДЕНЬ

Силуэт покрытого свинцово-серой броней корабля надвигается на "Глорию Н.".