И по делам твоим воздастся (СИ)

Держа в руке мигающую свечу, я медленно спускалась по ступеням. Голос, звучавший глубоко во мне, просил: не иди, не надо. Но я упорно спускалась, вот уж двери в музыкальный салон, вот рояль. Почему откинута крышка? Двери в танцевальный зал распахнулись легко, открытые невидимой рукой. За спиной зазвучала приятная мелодия, я вошла в зал. Он был залит таинственным лунным светом, все предметы, такие обычные в свете дня, казалось, приняли новые очертания, будто ожили, и стул что-то рассказывал комоду, деревья в нарисованном лесу шумели и раскачивались, а бронзовые подсвечники потягивались, расправляя свои вечно согнутые руки. Я остановилась напротив портрета девушки в белом. Вдруг она плавно повернулась ко мне, изящно переступив раму, вышла в танцевальный зал. Лунная дорожка служила ей ковром. В руках ее была какая-то тетрадь. Я остолбенела, не двигаясь, держа перед собой погасшую свечу двумя руками. Девушка меня будто не видела, она повернулась в сторону музыкального салона, откуда раздавались звуки музыки. Музыка затихла, из салона вышла старая женщина в тюрбане, иссушенная, в висящем платье, она взяла девушку за руку и они пошли вдвоем, мои ноги понесли меня следом, против воли. Девушка и старуха поднялись на второй этаж. Это был мой дом, но я его не узнавала, откуда эти странные шпалеры серебристого цвета с восточными узорами, откуда светлые ореховые панели? И эта старая потертая ковровая дорожка? Хоть свеча погасла, дорогу освещали две фигуры, идущие впереди, они остановились перед дверью гостевой спальни, тут девушка выпустила руку старухи, отдала ей тетрадь, не произнося ни слова, повернулась и сквозь меня прошла обратно в сторону лестницы, а старуха открыла дверь в гостевую спальню, я двинулась следом…

Вдруг ослепительный свет залил все вокруг и сквозь пелену прорвался знакомый голос Даринки.

- Доброе утро, пани!

Глава 14

Несколько минут я приходила в себя, находясь на грани сна и реальности. Страшно хотелось пить, но из пересохшего горла, поначалу вырвались лишь какие-то хрипящие звуки, наконец, мне удалось произнести:

- Даринка, дай воды.

Странно посмотрев на меня, горничная кинулась в ванную и принесла стакан воды, я жадно выпила, как если бы путешествовала три дня по пустыне и снова откинулась на подушки.

- Может принести кофе, пани? – испуганным голосом спросила Дарина.

- Неси, скажи Галине, что бы покрепче.

Девушка ушла, а я попыталась собраться и вспомнить в деталях странный сон.

Через четверть часа в комнату вошла горничная, неся кофе, ее сопровождала тетушка. Она подошла к постели, посмотрела на меня внимательно и, приложив руку к моему лбу, обеспокоено спросила:

- Ты не заболела?

- С чего ты взяла?

- Вот, Даринка рассказала, что ты проснулась сама не своя, воды просила, как при горячке, лоб вроде не горячий. – Тетя налила в кружку крепкий кофе из серебряного кофейника, и подала мне. – На, вот выпей, успокойся, ты от всех впечатлений совсем изнервничалась.

- Ладно тебе тетя, нервы тут не причём, просто сон приснился странный. – Я пересказала свой необычный сон во всех деталях, что смогла вспомнить.

Тетушка внимательно выслушала, попивая кофе, а потом вынесла вердикт:

- К гадалкам надо ходить меньше, не будет, всякая чертовщина мерещится. Говоришь шпалеры с восточными узорами и ореховые панели? А ведь у нас и правда когда-то такие обои были и панели были, но в тот год крыша потекла и, за целую осень да зиму весь коридор был в подтеках. Миша, когда крышу чинили и в коридорах ремонт затеял, тогда-то сняли старые панели, коридоры покрасили, в теперешний молочный цвет и украсили лепниной с вставками из английских обоев, тогда и газовые светильники установили.

- В какой год это было?

Тетя недовольно посмотрела на меня, но ответила:

- В тот год, когда нашу, светлой памяти, Дарию Любомировну, привезли. Ну, хватит в постели прохлаждаться, за всем этим и дела свои забросили, надо бы серебро почистить, там поставщик наш письмо прислал, спрашивает, будем ли муку брать, надо ответить, еще управляющий все напрашивается на прием и наши главные арендаторы, зиме уже недолго осталось, надо готовиться к весне. – Тетя поднялась, и, выходя, обернулась в дверях – поднимайся, перестань думать об умерших, тут с живыми бы справиться – и вышла.