И поджег этот дом

Тут, наверно, я должен был бы сказать вам, что после кое-каких страданий мне была ниспослана благодать и что я тогда же это понял, но я сказал бы вам неправду – я вовсе не понимал, что мне ниспослано, что я обрел. Хотелось бы сказать, конечно, что я обрел какую-то веру, какую-то основу, и на ней, на этой основе, может сбыться все, что угодно, – безумие станет разумом, горе – радостью и «нет» превратится в «да». И даже смерть будет не смерть, а воскресение.

Но если по правде, то скажу вам так: что касается бытия и небытия, я понял одно, а именно: что выбирать между ними – значит просто выбрать бытие, – не ради бытия, и даже не из любви к бытию, а тем более не из желания быть вечно – а в надежде побыть тем, кем я мог бы быть. Это, было бы неслыханным счастьем. Видит Бог.

А что касается остального – я вернулся. И этого пока что довольно, этого хватит.

Эпилог

Чарлстон, Ю. Каролина 3 ноября 195…

Дорогой Питер,

обрадовался вашему письму. Извините, пожалуйста, за эту открытку – замотан и замучен. Боюсь, что Чарлстон никогда не станет Флоренцией Нового Света, но от художников-любителей нет отбоя, и работы по горло. Кроме того, новая травма. Перенаселение. Расовое самоубийство. В июне у Поппи будет ребенок, и я брожу по Чарлстону, как раненый слон, земли не чуя от гордости и отчаяния. Кинси[371] определенно ошибся. Мужчина, считайте, еще не начался, пока не прошел il mezzo del camin.[372] Потом напишу подробнее, а сейчас хотел сказать, что рад, что Нью-Йорк обходится с вами неплохо. Вы не сообщили, как ее зовут, но надеюсь, вы ее сюда когда-нибудь привезете. Кто это в «Лире» сказал: на все свой срок. Не помню кто, но он был прав.

Buona forruna.[373]

Касс