И послышался голос

- Получается три с половиной мили в день. Маловато, верно? И всякий раз, когда тропу преграждают лианы, вам приходится опускать меня на землю, чтобы прорубите проход. Потом вы снова беретесь за носилки. У вас только по две руки, а не по шесть. И ноги у вас тоже не железные. Вы не можете все время идти с такой ношей.

- Ну и что из того? - внимательно глядя на него, спросил Молит.

- У Малыша Ку есть пистолет.

- Ну и что из того? - с тем же выражением в голосе повторил Молит.

- Сам знаешь.

Молит выпустил тонкую струйку дыма и понаблюдал, как она рассеивается в воздухе.

- Со стороны я, наверное, человек дрянной. Быть может, ты меня таким и считаешь. И не исключено, что ты прав. Но при всем при том я не убийца.

- Да взгляни ты на это иначе, - взмолился Сэмми. Он опять сморщился от боли. На его лбу поблескивали капельки пота. - Ты же знаешь, что я все равно скоро умру, чуть раньше или чуть позже. Это лишь вопрос времени. И я прошу тебя сделать так, чтобы мне было легче. Я б очень хотел...

- На самом же деле ты хочешь, чтобы мы облегчили себе существование, - прервал его Молит. - Еще пискни, и я оторву твою безмозглую башку!

Приподнявшись на локте, Сэмми слабо улыбнулся.

- Тебе, Билл, нет равных в умении успокоить человека с помощью угроз.

- Схожу за морфием.

Тяжело ступая, Молит обогнул костер и стал рыться в их запасах. "Билл", - думал он. Пожалуй, впервые Сэмми назвал его по имени. Возможно, что так обращались бы к нему сейчас и другие, доживи они до этого дня.

К примеру, Пейтон. Может, сегодня они уже не обменивались бы такими фразами, как "Эй, Пейтон, подними-ка вот это" и "Слушаюсь, мистер Молит", а разговаривали бы между собой совсем по-другому:

"Прихвати эту штуку, Гэнни" - "Хорошо, Билл".

И, вполне вероятно, миссис Михалич сейчас звала бы его "Билл", а он, обращаясь к ней, говорил бы "Герда" или "Матушка" или придумал бы какое-нибудь глупое ласковое прозвище, вроде "Тутси".

Когда-то, давным-давно, он оторопел бы от одной мысли, что такое возможно. Более того, от злости бы лопнул. Так было раньше, но не теперь, теперь - нет. Времена меняются. А вместе с ними и люди.

Сэмми, не раздумывая, бросился в реку на помощь Кесслеру, а теперь просит их, чтобы выстрелом из пистолета они сняли с себя бремя, которое он на них возложил. Пейтон без оглядки ринулся навстречу неведомой опасности с единственной целью отвести ее от других, Герда и Григор хотели умереть в одиночестве, чтобы не быть обузой для остальных. Даже Фини, и тот напал бы на одну из тех пятидесятитонных галопирующих махин, пытаясь спасти людей, не дать их растоптать. Словом, каждый по-своему, в зависимости от характера, проявил мужество: кто действовал сгоряча, кто - холодно, одни под влиянием импульса, другие - рассудочно.

А что в багаже у него, у Молита? Танцовщица, вытатуированная на руке, и фейерверк метеоритов, разлетевшихся по всей его широкой спине. Клок волос на груди. Могучее, как у быка, тело и выносливость, при которой он может брести до последнего, пока не упадет замертво.

Все остальное - невежество. Его профессиональные знания в области реактивной техники сейчас, в этих обстоятельствах, не более чем бесполезный хлам. Он ничего не смыслит в хирургии, мало что знает о применении лекарств. Не обладает острым, как у Фини, слухом и его на редкость тонким обонянием. У него нет таких проворных пальцев, как у Малыша Ку, нет его флегматичного склада ума и невозмутимого спокойствия, с которым тот приемлет будущее. Даже плавать, как Сэмми, он и то не может. Выходит, он вообще толком ни черта не умеет.

Если не считать умения успокаивать людей с помощью угроз. Да, хоть эта мелочь в его пользу, крошечный плюс против его имени. Как у большинства людей, глубоко переживающих свои заблуждения, самооценка у него была до нелепости заниженная. Его психика сейчас напоминала маятник, который, пока не выровняется его качание, переносится из одной крайней точки амплитуды в другую. И на это была причина. Из глубины его существа... а может, извне, из немыслимой дали?.. ему слышался голос.

Со шприцем в руке он вернулся к Сэмми.

- Я рассудил так: один полный шприц морфия - это самая большая допустимая доза. Надеюсь, что угадал. Ну как, рискнешь?

- Да. - Лицо Сэмми перекосилось от боли. Он выронил недокуренную сигарету. - Делай, что угодно, что угодно, только б мне стало полегче.

- По-моему, лучше всего колоть в бедра. Поближе к ранам. Хочешь, вкачу по полшприца в каждое?

Сэмми согласился. Опустившись рядом с ним на колени, Молит впрыснул ему морфий. В жизни он не чувствовал себя так неуверенно, но огромным усилием воли он заставил свои большие волосатые пальцы проделать это четко и осторожно.

Он поднялся с колен.

- Тебе лучше?

- Пока еще нет. Должно быть, надо одну-две минуты подождать. - Сэмми, обливаясь потом, откинулся на спину. Спустя какое-то время, показавшееся вечностью, он проговорил. - Боль стихает. Уже немного легче. - Он закрыл глаза. - Спасибо, Билл.