И придет рассвет

Граф положил руку на спину графини и подтолкнул ее к двери.

– Не беспокойтесь, я прослежу за тем, чтобы ущерб был возмещен. А теперь вам лучше поспешить домой. Вы рискуете заболеть инфлюэнцей, если не снимете это мокрое платье.

– А еще – гнойной заразой, – с надеждой в голосе добавила Индия.

Элена Марчмонт обернулась и сердито посмотрела на служанку.

– Что-то в этой женщине кажется мне знакомым.

– Это невозможно, – с явным сарказмом возразил граф.

Графиню быстро выпроводили, а Индия Деламер уже ни на минуту не могла удержаться от смеха.

– Что она сделала?

Торн повернулся на узкой походной кровати, спрятанной неподалеку от кладовки. Он намеревался отдохнуть несколько часов после бессонной ночи, когда воспользовавшийся потайной дверью Джеймс Херрингтон разыскал его.

– Она наголову разбила и обратила в бегство Элену Марчмонт, вот что. И более удачного тактического маневра я в своей жизни не видел.

– А графиня ее не узнала? В противном случае к утру об этом станет известно всему Лондону.

– Думаю, что вряд ли. Ваша леди Деламер проделала замечательную работу, скрыв свое лицо под грязным чепцом и слоем сажи. Она выглядела настоящей старой каргой.

– Она не моя леди Деламер.

– Разве?

– Нет! И если кто-нибудь узнает, ее репутация погибла.

– Предоставляю вам сообщить ей об этом. Я вряд ли смогу перенести еще одну встречу с ней. Особенно после того, как я вырвался из коготков леди Марчмонт.

– Хищница, да?

– Я мог бы поклясться, что был кроликом, а она смотрела на меня так, словно определяла размер моей шкуры.

– Думаю, ее интересовал вовсе не размер вашей шкуры, – цинично возразил Торн.

Херрингтон мрачно рассмеялся:

– Полагаю, вы правы. – Он посмотрел на выпачканные в грязи сапоги Торна. – Были в Дувре, не так ли?

– В Дувре и еще в полдюжине мест. Но везде неудачно. Похоже, никто не знает об этой темной шайке, которая именует себя «Авророй» и готовит новый «рассвет» – возвращение к власти Наполеона.

– Что будете делать дальше? Надеюсь, ничего связанного с привлечением детей. Они смелые ребята, но я не хочу, чтобы им угрожала опасность.

– Я позабочусь о том, чтобы этого не произошло. – Торн надел домашнюю куртку. – А пока мне придется преподать урок этой озорнице наверху.

– Вы имеете в виду Алексис?

– Нет, не Алексис. – Торн сжал челюсти, отчего шрам на подбородке стал виден отчетливее. – Я имею в виду Индию Деламер.

Когда Торн вошел в кабинет, вид у него был грозный. Светлые глаза сверкали от гнева, рот упрямо сжат. Индия с довольным видом сидела в кресле. Ей удалось немного прибрать, но осколки стекла все еще валялись на ковре.

– Зачем вы встали с постели? Оставьте все как есть и отправляйтесь наверх.

– Зато я спасла вас от весьма деликатной сцены, милорд. Если только вам не доставило удовольствие предложение леди Марчмонт. В таком случае прощу прощения, что помешала такой прелестной возможности поддаться обольщению.

– Не будьте смешной. Я был рад вашему вторжению, но не ценой вашего здоровья. И репутации. Элена Марчмонт разнесла бы на хвосте всю историю по Лондону, если бы сама не выглядела в ней столь неприглядно.

– Да она дура. А что касается меня, не беспокойтесь. Ваш врач совершил чудо. Я уже почти забыла о ране. Тянет лишь при быстрых движениях. Видите? – Индия вскочила, чтобы продемонстрировать, что здорова. – А моя репутация…

Она не договорила, потому что ее юбка зацепилась за угол камина и Индия, покачнувшись, потеряла равновесие. В ту же секунду Торн поддержал ее и прижал к своей груди.

– Вы хотели сказать что-то о своей репутации, миледи?

Глава 10

Пальцы Торна проскользнули в волосы Индии, освобождая их от уродливого грязного чепца.

– Какая же вы дурочка, – прошептал он возле самой ее щеки. – Вы всегда уверены в том, что все сойдет вам с рук?

– Всегда, – солгала Индия, чувствуя, как бьется ее сердце. Желание вдруг пронзило каждую клеточку ее тела. – Отпустите меня. Я абсолютно здорова.

– Возможно. А вот я, кажется, нет.

Он говорил так тихо, что она могла себе это и вообразить. Но он губами зарылся в ее волосы, а из его груди вырвался стон.

Индия замерла. Она не поверила своим ушам. Может быть, где-то глубоко у него все же сохранились остатки памяти? У нее бешено заколотилось сердце. Она высвободила руку, положила ее ему на плечо и запрокинула голову.

Девлин воспользовался этим и поцеловал ее в горло.

– Дев, – прошептала она.

– Нет, не говори ничего, – таким же шепотом приказал он.

Он обхватил ее за бедра и крепко прижал к себе. Индия почувствовала, как его твердая плоть уперлась в ее бедро.

Воспоминание об этом прикосновении жило в ней столько месяцев, что желание нахлынуло на нее, словно весенний дождь, и она непроизвольно тоже прижалась к нему.

А он уже завладел ее губами и проник языком в рот. Индия не могла этому воспротивиться – она слишком долго мечтала об этом.

Индия сжимала плечи Девлина, ее тело было напряжено и горело. Она не могла ни думать, ни дышать. Существовал только Девлин и это ужасное и прекрасное желание чувствовать его прикосновения.