И придет волчица

Закусив губу, я резко чиркнула себя по запястью каменным лезвием тиз'зара. С протянутой вперед руки в центр шестиконечной звезды потекла кровь. Еще несколько капель — на линию вычерченную Иолларом. Звезда вспыхнула голубым, по внешнему контуру, очерчивая границу, пробежала изумрудная искорка.

Люди позади меня затаили дыхание.

— Из круга не выходить, — громко сказала я в воцарившейся тишине.

Одновременно с тем, как имперский чародей поднял посох, направляя в нашу сторону сплетенную им смерть, я с силой воткнула обсидиановый нож в центр гексаграммы.

Болезненно-яркий луч, сорвавшийся с наконечника посоха имперского колдуна, ударил в зеркальную стену и, многократно отразившись, разлетелся в стороны сотней световых клинков, сразивших и пославшего его человека, и десятки бойцов за его спиной.

— Интересный щит, — услыхала я шепот Эн-Ферро. — Сколько таких ударов выдержит?

— Это защита не от магов.

— А от чего?

— Всем держаться внутри круга, — повторила я вместо ответа.

Вырванный из земли тиз'зар затянул лишь мне одной слышную песню, похожую на плач.

Боги пресветлые, смилуйтесь…

* * *

Иоллар чувствовал себя бесполезным. Маги выкладывались на полную, а единственное, что сделал он — очертил неровный круг вокруг своих друзей и сбившихся в кучу людей капитана Марега. Но Лар понимал, что еще не время действовать, и не стремился рисковать понапрасну.

Небо расчертили свистящие серые молнии. Охотникам тоже не хотелось оставаться в стороне, пусть от их стрел было немного толку.

А враг наступал. Имперские чародеи уже не мелочились, создав из обломков бревен широкий мост, и сигнал рога отправил по нему первые шеренги пехоты. Бойцов было пока еще немного, и Сумраку хватило бы нескольких секунд, чтобы добраться до них…

— Не смей.

Она стояла на шаг впереди, зажав в окровавленной руке каменный нож — такая маленькая, хрупкая, но в этой застывшей фигурке было больше силы, чем в сотне мужчин за ее спиной.

— Из круга не выходить.

Подняв нож, Галла принялась вычерчивать в воздухе какие-то знаки. Лар верил в нее и в то, что она знает, что делает, но все равно было не по себе стоять на открытом месте, просто на пути у врага. Наверное, то же самое чувствовали и другие. Но было что-то еще. Сначала — смутное беспокойство, после — отозвавшаяся гулким стуком сердца тревога. Прислушавшись к себе, Иоллар понял, что переправившиеся на кармольский берег имперцы не имеют к этой тревоге никакого отношения. В поисках источника беспокойства Сумрак оглянулся, всмотрелся в лица своих товарищей — на них читалось такое же волнение, — а потом поднял глаза к небу. И уже не смог отвести взгляд. Небо шевелилось, ворочалось, дышало. Но в нем не было жизни. Если оно и дышало, это было дыхание смерти. И не только он ощутил это. В воздухе витал почти осязаемый страх, грозивший перерасти в панику. Люди вокруг занервничали, загудели.

— Илот всемогущий, творец и заступник, Сана всемилостивая, Аурели лучезарная…

Молились уже многие: сначала шепотом, потом — почти перекрикивая друг друга. Просили защиты и избавления. Избавления от чего? От полчища врагов или от мертвой высоты?

Неизвестно, чувствовали ли их противники то же самое, или для них небо было всего лишь небом, а ужас на лицах людей — признанием поражения перед несокрушимой мощью Империи. Как бы то ни было, солдаты Истмана шли к ним уверенным шагом победителей, с каждой секундой приближая смерть. Свою — это Иоллар уже понял.

Резкий росчерк черного ножа, и небо раскололось надвое — там, где, по мнению живущих, должна быть обитель богов, разверзлась алчная пасть Бездны. Давящее ощущение усилилось, стало трудно дышать.

— Что это? — тихо, не рассчитывая на ответ, спросил у сестры Эн-Ферро.

Но она услышала.

— Мастера Смерти зовут его Пожирателем Душ. Держитесь внутри круга, и с вами ничего не случится.

Лар знал о Пожирателе. Сердце дрогнуло, а на висках выступил пот. Справа негромко, но от души выругался Сэллер, подумавший, видно, о том же.

Но поздно — следующий взмах каменного ножа выпустил темную сущность на свободу.

Иоллар Т'арэ видел за свою жизнь сотни смертей. Сумрак Изначальный — прошел через тысячи. Но ни тот, ни другой не встречал на своей пути смерти, являющейся из пустоты, и обращающей в пустоту души тех, к кому могла дотянуться. Ни криков, ни стонов — лязг металла и глухие удары падающих на землю тел: десяток, второй, сотня. Пустота не выбирала жертв: мечники, лучники, всадники-копейщики, их керы… птицы, еще недавно наполнявшие щебетом теплый осенний воздух. Пустоте было все равно, могущественный ли маг перед ней или простой смертный, старик или мальчишка, лишь недавно взявшийся за оружие — все они падали наземь сломанными игрушками. До того, как это началось, имперцы успели подойти достаточно близко, и теперь Лар мог видеть их застывшие лица: на них не было ни боли, ни скорби, а в стеклянных глазах отражалась все та же пустота.

— Плохая смерть, — выговорил стоявший рядом Ромар.

— Плохая, — эхом отозвалась Галла. — Мне нужно закончить это. Нужно вернуть его туда, откуда он пришел, иначе…