И придет волчица…

Из-за внезапно накрывшей волны чужих воспоминаний я потеряла равновесие и вцепилась в плечо вовремя подошедшего Иоллара. Беата вздрогнула, посмотрела на меня с недоумением и схватилась за висевший на шее амулет. Бесполезно – ни личные щиты, ни внешняя защита не работают, когда со мной случается это.

– Как вы…

– Не знаю, – призналась я.

– Но…

– Подожди меня снаружи, – попросила я ничего не понявшего мужа. – Это ненадолго.

Сумрак молча поклонился хозяйке и вышел.

– Такое уже бывало. И от меня это не зависит. Так происходит, если кто-то хочет поделиться наболевшим, но не решается.

Беата пренебрежительно поморщилась.

– Поделиться? С вами? – Она вернулась к привычному образу, но меня эта игра уже не обманывала.

– А с кем еще вы можете тут поговорить?

Ни друзей, ни подруг – сплошь завистники и лизоблюды.

– И что… Что бы вы…

– Это ваша жизнь, не мне давать советы. Но люди часто расстаются. И необязательно, я считаю, расходиться врагами, особенно если…

Я подумала о своих детях. Если так случится, что мы с Илом расстанемся (я не верю в это, но вдруг), что я стану говорить им об их отце? Хватит ли моей обиды на то, чтобы привить им ненависть к тому, кто их любит?

– Вы осуждаете? – догадалась Беата.

– Нет. Просто не понимаю.

Она не позволила мне уйти после этих слов, остановила уже в дверях.

– Галла, я бы просила вас никому не рассказывать о том, что вы узнали. Мы не афишируем наших отношений, все это… Все уже в прошлом. И мне не хотелось бы, чтобы поползли сплетни. И то, как я получила это место… Я добилась всего сама.

– Конечно.

Сама. У нее был хороший стимул – обойти, уязвить, унизить. А он отошел с ее пути и не мешал, и она понимает это, а потому злится еще больше. Но война внесла свои коррективы в эти сложные отношения. По крайней мере, я знала, что они общаются, она советуется с ним, признавая опыт. Уже неплохо.

– Что случилось? – спросил у меня Иоллар.

– Это долгая история, – прошептала я, обнимая его прямо на глазах застывших в карауле гвардейцев. – И грустная. Но с нами такого никогда не случится.

Беата шла по коридорам спящего дворца, то ускоряя шаг, то, наоборот, останавливаясь в нерешительности. Может, к хорам все это? Ни к чему? Надо же, чтоб накатило так вдруг.

«А с кем еще вы можете тут поговорить?»

Это смотря о чем говорить. Если о войне, о политике, о грядущих реформах, собеседники найдутся. А если просто так, по душам…

Вот с Галлой этой можно было бы. Только разве она поймет? Молодая, счастливая. Муж с нее глаз не сводит, даже под маской заметно. Двое – уже двое! – детей… И когда только успевает? И в друзьях недостатка нет. Вот даже Ворон…

Ворон. Женщина остановилась перед дверью, ведущей в северное крыло дворца, где в отведенных ему апартаментах останавливался во время визитов в столицу Арден Тарейский со свитой, и задумалась. Это сейчас – Ворон. А раньше? Он звал ее Би, а она его?..

Еще одна дверь. И не поздно еще развернуться и оставить все как есть. А завтра снова война, и, возможно, один из них уже не вернется, а другой никогда не узнает…

– Тэсс Беата? – удивленное.

Постарел, поседел. Но, как и раньше, не ложится до полуночи, возится со своими «мертвыми материями», записывает что-то в пухлую потрепанную тетрадь…

– Что-то случилось? – обеспокоенное.

– Нет, ничего.

– Но тогда… – незаконченное, недоверчивое, насквозь пропитанное надеждой.

– Я подумала, что мне, наверное, не нужен повод, чтобы поговорить со своим отцом…

Глава 4

Не знаю, от чего это зависит, но тарские эльфы немного отличаются и от эльфов других миров, и друг от друга. Есть три основных типа внешности, присущие обитателям Лар’эллана. Одни светлокожие, светлоглазые и среброволосые, как Гайли или Аэрталь. Другие – смуглее, со смоляными волосами и черными глазами. Третьи похожи на нашего тэвка – в волосах золото, а глаза как ясное небо. Сидэ, позвонивший в нашу дверь на следующий день после визита в столицу, был как раз третьего типа. С первого взгляда от Тина его отличала только одежда – предпочитающий удобство полудемон никогда не надел бы такой длинный ярко-зеленый плащ.

– Тэсс Галла?

– Да.

– Моя госпожа просила передать вам это.

Без дальнейших объяснений он вручил мне объемный конверт и развернулся к калитке.

– Подождите, – окликнула я его. – А кто ваша госпожа?

Эльф обернулся и посмотрел на меня так, словно я сказала какую-то глупость.

– У детей Леса одна госпожа, тэсс.

Странности не желали заканчиваться. Аэрталь? Почему-то вспомнились кинофильмы Земли, и я приложила тяжелый плоский сверток к уху – не тикает.

– Что это? – полюбопытствовал Сэллер, когда я вернулась к ним с Илом в гостиную.

– Сейчас узнаем.

К посылке прилагалось короткое письмо на саальге, не вносившее ясности:

«Если у вас есть вопросы, это может стать ответом. Если нет, станет вопросом. Но я не отвечу на него, ибо не знаю большего, чем видят мои глаза и чувствует сердце».

В конверте, завернутый в хрустящую белоснежную бумагу, лежал портрет женщины. Неизвестный художник с фотографической точностью передал черты ее лица… Такие знакомые черты…