И приидет всадник…

Какая-то мысль промелькнула в его сознании… но погасла раньше, чем успела оформиться. Ушла в подсознание. А ведь это было что-то важное. Что? Брейди никак не мог вспомнить ее, вызвать обратно. Что-то было не так в разговоре со Скарамуцци. Нужно понять, что именно.

Где она?

«В данный момент на полпути к Тель-Авиву».

— Huna! — перебил его мысли чей-то возглас.

— Что? — Брейди посмотрел на водителя.

— Сектор А16, — сказал тот, показав на голубой «пежо».

— А-а, — Брейди вылез, положил сумки в багажник арендованного автомобиля, сел за руль и завел двигатель. Включил кондиционер, посмотрел вперед невидящим взглядом — сознание было занято собственными сумбурными мыслями.

Главной была одна: «Уезжай».

Ему вспомнились слова Алиши: «Тебе есть к кому спешить. Тебя дома ждет человек, который тебя любит, которому ты нужен, и ты об этом помнишь, и живешь ради него. Зак теперь — смысл твоей жизни. Это достойно уважения».

Если я останусь и попытаюсь спасти ее, я погибну. Что тогда будет с Заком?

«Уезжай. Алиша тебя поймет. Она бы сама тебе это предложила».

Он так стиснул руки, что их свело судорогой, а ладони вспотели. Пот капал ему на колени. Брейди вновь закрыл глаза.

Похищение Алиши, встреча лицом к лицу со Скарамуцци, необходимость действовать пробудили в его нервной системе древний инстинкт: «драться или спасаться». Пульс и дыхание участились, кровь отхлынула от внутренних органов и пошла к мускулам конечностей. Зрение и реакция обострились. Физически и психологически он был больше готов сражаться с противником или бежать от опасности, чем две минуты назад.

Но ему нужно было успокоиться, и он сидел, подставив лицо под струю холодного воздуха, и просто размеренно и глубоко дышал.

Не может он оставить Алишу, нет у него возможности такого выбора.

Вернее, он выше этой возможности. Если он сейчас сбежит, совесть замучит его до смерти. Это место и время будут жечь его сознание и вспоминаться, как миг горького провала, когда он перестал быть мужчиной, человеком. Тот водитель, который сбил Карен и оставил ее истекать кровью на обочине, сбежал, испугавшись своей оплошности, испугавшись за свою жизнь. Десять лет тюрьмы за причинение смерти в ДТП.

Разве может он, Брейди, поступить еще хуже — после того как полтора года проклинал невольного убийцу своей жены? Какой круг ада ждет его за предательство Алиши? Если он попытается ее спасти, какой-то шанс у нее будет. А если нет — ее убьют наверняка.

Брейди открыл глаза и зарычал, выражая решимость. Такой рык исторгал из своего нутра Железный Джон. Брейди был готов к действию.

Задача номер один: спасти Алишу.

Задача номер два: уничтожить Скарамуцци.

За выполнение первой задачи он готов отдать жизнь, но если Бог даст, доживет и до второй.

Брейди включил задний ход, оглянулся и резко, со скрипом шин, вырулил на дорожку посреди стоянки.

— Зак, как жаль, что нам не удалось поговорить, — произнес Брейди вслух и посмотрел на циферблат: до того момента, когда он обещал позвонить, оставалось четыре часа.

«Ну, четыре часа-то, я, может, еще проживу…»

Он надавил на акселератор, и автомобиль, взвизгнув шинами, сорвался с места.

71

Отъехав от аэропорта, Брейди не поехал по шоссе № 1, что вело на запад — в Тель-Авив и на восток — в Иерусалим. Он отправился на юг и очень скоро оказался в городке Лод. Старинные, обожженные солнцем и источенные песком кирпичные домики чередовались здесь с современными сверкающими пятнадцатиэтажными зданиями. Там и сям из пустынной почвы, как головы лохнесских чудовищ, высовывались пальмы. Брейди вспомнил, что именно здесь апостол Петр, по преданию, именем Иисуса исцелил паралитика. И понадеялся, что для него это послужит добрым знаком.

Брейди ехал, следуя указаниям на карточке, которую кардинал Амбрози дал ему при прощании. Доехав до улицы Гидон-Гертбу, он свернул на запад. Если бы не арабские вывески на магазинчиках, впечатление было такое, будто он оказался на центральной улице захолустного американского городка середины пятидесятых. Такие же фасады из дерева или беленого кирпича. Высокие и квадратные, они скрывали скаты крыш. Некоторые торговцы выставляли образцы товаров на тротуаре перед магазином — фрукты, крупы, кухонная утварь, похоже, подержанная. Присмотревшись, Брейди заметил, что на некоторых домах отслаивается старая краска, а трещины на оконных стеклах заклеены пожелтевшими от солнца полосками бумаги.

Нет, так выглядели провинциальные американские городки не в пятидесятых, а в шестидесятых годах, поправил он себя. Когда молодое поколение — то, что бросили воевать во Вьетнам — пришло к выводу, что не обязано жить так, как живут родители. То есть после начала конца провинциальной Америки, но еще до того, как окна стали заколачивать досками, а доживающие свой век старики перестали обращать внимание на кусты перекати-поля, гонимые ветром по улицам.