И приидет всадник…

Брейди посмотрел на часы: он обещал сыну позвонить два часа назад. Он отыскал в кармане новую телефонную карточку и положил ее рядом с собой. Снял трубку, услышал гудок и набрал «девятку». Гудок на мгновение прервался, затем возобновился. Брейди ввел информацию с телефонной карточки, набрал номер Оукли.

Зак ответил сразу, раньше, чем успел окончиться первый звонок.

— Привет, ребятенок! — бодрым голосом сказал Брейди.

— Папа! Я заждался.

— Прости. Было срочное дело.

— Ладно. Где ты?

Брейди ответил не сразу. Но он не хотел, чтобы Зак думал, что отец до самого конца лгал ему.

— Ты не поверишь, — сказал он. — Я в Израиле.

— Там, где жил Иисус?! Ничего себе! Что ты там делаешь?

— Ну, помнишь того типа? Вот он теперь здесь.

— Ты арестовал его? — помолчав, спросил Зак.

— Еще нет.

— Это опасно?

— Да, но я буду осторожен.

— Помнишь, что ты обещал?

«Обещай, что ты не дашь ему тебя убить». Брейди зажмурился.

— Помню, конечно, помню, — ответил он, чувствуя, что у него вот-вот предательски дрогнет голос. — Но знаешь… если что-то случится…

— Мы же договорились! — перебил его сын.

— Зак, выслушай меня! Я хочу, чтобы ты знал…

— Да я и так знаю! — быстро сказал Зак, меньше всего на свете желавший слышать, что еще что-то может случиться.

Брейди замолчал, пытаясь подобрать слова, которые имело бы смысл сказать сыну в такой ситуации, не приводя его в ужас и не нагоняя смертную тоску.

— Ты меня любишь, — первым начал Зак. — И мама меня любит. И мне будет хорошо у дяди Курта и тети Кари. И все мы встретимся когда-нибудь на небесах…

— Сынок, я…

— Но я не хочу встречаться уже там! — закричал Зак со слезами в голосе. — Мама уже там! Хватит! Хотя бы ты останься!

Брейди услышал в отдалении встревоженный голос Кари, которая говорила что-то успокаивающее. Что-то стукнуло и зашуршало в трубке. Брейди уже ждал, что сейчас к телефону подойдет Кари и спросит, чем он умудрился довести сына до истерики. Вместо этого он услышал тихий шепот Зака:

— Ты обещал.

— Обстоятельства иногда…

— Ты дал слово.

Оба замолчали.

Все верно; он обещал, он дал слово. Ему страшно не хотелось оставлять Зака. Но он просто не мог оставить Алишу. Его сердце разрывалось на части, и боль от этого была почти физической.

— Зак!

— Что?

— Подожди секундочку… Не клади трубку…

Брейди положил трубку на кровать, зажал рот ладонью и отошел в другой конец комнаты.

Как же тяжело прощаться.

Он представил себе, как сын держит трубку, напряженно вслушиваясь, а слышит только стук собственного сердца.

Ему всегда нравилось слушать голос сына — такой тоненький и невинный. Зак читал ему вслух книжки, с тех пор как пошел в первый класс, минут по двадцать в день. Брейди всегда с нетерпением ждал этих минут.

Почему он вспомнил об этом сейчас?

Он словно наяву услышал, как сын читает ему из Доктора Сеуса… или что-то из недавнего…

Слова эти прозвучали в его сознании так же ясно, как если бы сын стоял в комнате и произнес их вслух.

Дилан Томас. Зак взял книгу его стихов из школьной библиотеки. Брейди казалось, что стихи сложноваты для четвероклассника, но Заку они нравились. Судя по его замечаниям и вопросам, он их прекрасно понимал.

Особенно ему нравилось следующее: «Не уходи смиренно в ночь благую эту. Дерись свирепо с умираньем света».

«Это про смерть, да?» — спросил тогда Зак.

«Да, — ответил ему Брейди. — О том, что нельзя сдаваться смерти без борьбы. Надо так любить жизнь, чтобы уметь показать смерти кулак и сказать: «Не лезь!»

«А мама так могла?»

«Да, конечно, она очень любила жизнь, — он обнял сына. — Иногда борьба эта длится очень недолго, и мы ее проигрываем, но жизнь всегда стоит того, чтобы за нее драться».

Неужели он это говорил? Да, и даже тогда, после смерти жены, сам верил в то, что говорил.

Драться. Не сдаваться.

Брейди вернулся к койке и взял трубку.

— Зак!

— Да, пап!

— Я давал тебе слово и собираюсь его сдержать, сделаю все возможное. Мне предстоит очень опасное дело. Я никак не могу этого избежать, от этого зависит жизнь другого человека. Но я буду осторожен и так просто не сдамся. О’кей?

— Я хочу, чтобы ты вернулся.

— Я тоже хочу вернуться. Я люблю тебя, сын.

— Я тебя тоже.

— Ну, до встречи, — и это тоже была правда. Должны ведь они когда-нибудь встретиться. Брейди положил трубку.

Надежда, это опять ты? Что ж, с возвращением.

Отчаянье — безжалостный мучитель.

Оно мешает сознанию найти выход из мрака. Оно твердило Брейди, что задача невыполнима, и он в это поверил. Но теперь понял, что это не так.

Теперь он точно знал, как пройти через лабиринт и найти Алишу.

77