И пришел доктор...

Центр здоровья «умыл» руки: помочь молодой семье больше, он уже ничем не мог…

ГЛАВА 67 БЛОКАДА

Вы не уроды, вы переведены в категорию дурни.

Из кинофильма «Майор Пейн»

К счастью, мы, в нашем Мухосраньске, о таких «оздоровительных» центрах не слышали. Нам одних военных хватало более чем достаточно. От них нас даже тошнило, хоть мы и не были беременными. Поэтому наша братия и стремились как можно скорее покинуть это столь «очаровательное» место.

Юрасу повезло самому первому. С Васей же было иначе. Хоть и уехал он на две недели раньше, а назвать его случай везением я не могу: должность сократили в сентябре, а покинуть городок ему удалось только в мае. Поэтому Юрасу точно повезло первому: приказ о его увольнении пришёл в рекордно короткие сроки.

Практически не дав сдать дела и должность, моему коллеге написали предписание об убытии в Ленинград и поставили штамп в удостоверение личности, что он теперь в запасе. Вот так, в одночасье, военнослужащий стал гражданским человеком.

Радость гражданского не знала предела. Даже дети не всегда так радуются. Счастье настолько переполняло каждую клетку Юриного организма, что его смело можно было назвать самым счастливым Гомо Сапиенсом на Земле и при этом ни на грамм не ошибиться. Юрас собрался за минимальный промежуток времени, купил билет на поезд и рано утром был провожен мною с автобусной остановки нашего городка.

Уезжать с городка всегда приятно, особенно если ты уезжаешь навсегда. Словами столь приятных чувств не передать и ни одним пером не описать. Сразу и сопки выглядят чрезмерно красиво, и серое небо становится не таким уж и серым и всё в подобном духе. Трясёшься на автобусе в Мурманск три часа, а ощущение, что едешь на лимузине — такая вот это не передаваемая радость покидания ЗАТО.

На КПП, где проверяют документы на въезд и выезд из ЗАТО, помощник дежурного несколько придержал автобус и удалился в дежурку. Юрас, зная, что военное начальство запросто может быть подлее самого последнего негодяя, почуял неладное.

Практически, как почуял Юрас, так и случилось, хоть по Звёздам не гадай. Через минуту вышел дежурный по КПП, зашёл в автобус и сказал офицеру в запасе: «Пройдёмте». Выходя из кабины, он добавил: «Автобус свободен». Офицер в запасе, слегка шокированный и в сознании немного примятый, последовал в направлении дежурки. Транспортное средство, преодолев линию шлагбаума, медленно заколесило прочь. Красные стоп-сигналы, висевшие на его заду по бокам, кричали, что путь закрыт. От уволенного медика отделилась невидимая рука и плавно помахала вслед уезжавшему автобусу. Тётенька Свобода испарилась за поворотом, вместе с «Икарусом».

Зайдя в дежурку, Юрас очутился в облаках сигаретного дыма. Откашлявшись и чуть отступя к выходу, он поинтересовался, в чём дело. Дежурный протянул слегка пожёванную бумажку.

Выяснилось, что комендант гарнизона, тот самый комендант, что своровал наши с Лёликом документы и грозил потом немытым пальцем, запретил выпускать Юраса за пределы гарнизона. Запретил самолично, без запроса морского прокурора, без решения флотского суда, просто решил и послал на пропускной пункт ориентировку.

Столкнувшись с комендантским произволом, задержанный неожиданно вспомнил древний медицинский анекдот, всплывший в его голове, словно старая довоенная мина:

Встречаются в конце войны трое военнослужащих: русский, француз и англичанин. Англичанин говорит:

— Вот у нас медицина далеко шагнула. Одному бойцу оторвало руки, так ему их обратно пришили и он отныне на швейной фабрике работает.

Француз говорит:

— Подумаешь руки. Вот у меня однополчанину ноги взрывной волной отхватило, и хоть бы что: протезы сделали и на самолёт посадили. Первоклассный лётчик получился.

Русский им оппонирует:

— Да что там говорить. У нас Петровичу в бою и ноги, и руки, и голову — всё практически оторвало, осталась лишь попа. Ничего, служит теперь комендантом.

Вспомнив анекдот, пленник почему-то не рассмеялся, а наоборот, опечалился ещё крепче. И действительно, ведь данные действия не только нарушение всех моральных устоев гражданина, но и, кроме того, уголовная ответственность. Я же писал Вам, что этот город — город непуганых баранов и неотёсанной идиотии.