И пришел многоликий...

— Завтра к восьми сорока быть на третьем пирсе. Опоздаешь — ждать не будем, но по твоей милости равелин уйдет на ходовые без третьего инженера систем защиты, — после чего повернулся и двинулся в сторону двери, но на пороге задержался и кинул Зельману, тупо взиравшему на распечатку с предписанием. — А насчет того, еврей ты или нет, то… слетай на Иудею и спроси.

Среди доброй трети населения Иудеи был очень популярен анекдот: «Повезло как-то одному еврею оказать услугу самому Господу. Тот возьми да и одари его милостью: „Проси, чадо мое. О чем только ни пожелаешь, все сделаю“. Пал еврей Господу в ноги и взмолился: „Всю жизнь об одном мечтаю — сделай меня, Господи, русским“. — „Будь по-твоему, чадо, — произнес Господь и… отправил его на Иудею“.

С тех пор Зельман следовал за Переверзиным с корабля на корабль, горел вместе с ним над Большим Николаевском, судорожно проталкивал в легкие последние глотки кислорода в мертвом, стынущем корабле над Светлой, не зная, придет ли помощь и вообще остался ли кто-нибудь, кто может оказать эту помощь, или все погибло и вокруг одни враги. И ни разу Переверзин не пожалел о своем решении. Но «пьяного еврея» Зельману так и не простил…

Поэтому на вопрос адмирала капитан второго ранга Зельман просто ответил:

— Да.

Адмирал перевел взгляд на стоящего рядом старшего инженера и, дождавшись едва заметного движения бровями, означавшего, что старший инженер полностью согласен со старшим офицером систем прикрытия, выдохнул:

— Тогда запускайте.

Оба четко отдали честь и исчезли, а адмирал вылез из-за командной консоли и двинулся в сторону зала боевого планирования.

Спустя двадцать пять минут «Алексеевский равелин», соблюдая режим полного молчания, снялся с места и на минимальной тяге маневровых двигателей ушел с парковочной орбиты, оставив на своем месте шестнадцатиметровую «дуру» многофункционального имитатора конструкции капитана второго ранга Зельмана. В отличие от имитаторов прежнего поколения, эта «дура» не только выдавала в пространство все параметры равелина, но и имела целый набор специальных программ, позволяющих создать полный эффект присутствия, — например, время от времени имитируя переговоры скучающих на дежурстве операторов и дежурных офицеров, выброс пакетированных твердых отходов или сброс излишков тепла.

В течение пятнадцати минут после этого точно так же исчезли и остальные равелины. Но это было только начало великого исхода. После завтрака парковочные орбиты покинуло семнадцать авианосцев с крейсерами прикрытия. К обеду столь же тихо снялись линкоры и тяжелые крейсера. А ближе к вечеру с орбиты ушли все шестнадцать дивизий эскадренных миноносцев. К полуночи на парковочных орбитах осталось только одиннадцать сторожевиков, которым через два дня предстояло сменить посты охранения. Но у любого наблюдателя, притаившегося на окраине системы базирования, создалось бы полное впечатление, что флот остался на своем месте. В четко определенное время на флагман отсылалась телеметрия, начальники и подчиненные в положенные часы обменивались необходимыми рапортами и докладами, а связисты время от времени в нарушение всех и всяческих инструкций делились друг с другом свежими сплетнями и бородатыми анекдотами. Вот только все это было полной туфтой, а гигантский флот в тысячу двести сорок вымпелов бесследно растворился в космосе…

* * *

Когда уже шедший в полном составе флот проходил над облаком Оорта, корабли, соблюдая режим полного молчания, снизили скорость до половины световой и начали перестроение в боевой порядок. Несмотря на то что с планеты так и не поступило условленного сигнала, Враг, без сомнения, уже был здесь. На таком удалении Светлая уже должна была быть хорошо различима в оптическом, инфракрасном и магнитном диапазонах даже при работающих в пассивном режиме комплексах ДРО, но картинка на экранах была чрезвычайно размытой. Это означало, что система накрыта сильным полем подавления, мощность которого, судя по тому, что оно ощущалось на таком расстоянии, была просто фантастической. Похоже, даже если бы на Светлой имелась система дальней связи уровня центрального передающего узла Генерального штаба, вряд ли ее передатчики сумели бы «добить» даже до внешней планеты системы. А в половине светового года от планеты остатки сигнала не уловили бы и самые чувствительные приемники.

Князь держал флаг на линкоре «Варяг». Когда до планеты осталось около трехсот миллионов километров, флот закончил перестроение и корабли еще больше снизили скорость и слегка повысили напряженность полей отражения. Вероятность обнаружения пока была незначительна. Поле подавления действовало и на сенсоры Врага тоже. В принципе, равелины уже вышли на дистанцию поражения главным калибром, но князь опасался, что при таком мощном поле подавления системы орудийного наведения будут работать недостаточно надежно. К тому же ему очень хотелось, чтобы во время первых залпов, когда сектора обстрела будут полностью свободны, огонь равелинов поддержали бы линкоры и тяжелые крейсера.