И пришел с грозой военной…

И сильно не повезло. Конечно, Бубнов говорил, что их атаку будут прикрывать броненосцы, но как-то само собой подразумевалось, что два броненосца, а тут весь броненосный отряд, похоже, бьет. Это как это? Вокруг головного крейсера возникает множество всплесков, попаданий нет, но тот вынужден маневрировать, чтобы выйти из-под обстрела. Давайте, ребятки! Врежьте им! Второй крейсер, как видно, расслабился, так как идет слишком близко к берегу. А вот выкуси. Заговорила батарея номер два. Зарвался, вошел в сектор ее обстрела. Нет попаданий, но и он нервничает, меняет курс и начинает отворачивать мористее.

– Дистанция сорок кабельтовых! – Ага, это дальномерщик. Таковой пост только на «Страшном», подарок зятя бывшего командира, что, впрочем, и определило его назначение в этот отряд. Пора заняться своими баранами.

– Рудаков!

– Принял!

– Огонь!

Носовое орудие рявкает и выпускает первый снаряд. Это не Семигулин, но тоже молодец: снаряд вспарывает воду под левым бортом головного эсминца. Следом рявкают остальные орудия отряда. Снаряды падают густо. Есть одно попадание! Идея использования дальномера в этом бою принадлежала Науменко, который передал со своего отряда новые оптические прицелы для носовых семидесятипятимиллиметровых орудий, он же предложил использовать таблички с нарисованными на них цифрами. Стоящий рядом с дальномерщиком, постоянно выкрикивающим дистанцию, сигнальщик вздымал две таблички в руках, указывая расстояние до корабля, который выбран в качестве цели, орудие «Страшного» показывало, в какой корабль нужно стрелять. Понятно, что он только лейтенант, на двух других, к примеру, кавторанги, да и командиром группы был назначен Симонов на «Разящем», но, пока не выйдут на прямую наводку, музыку заказывает именно «Страшный».

Комендоры стреляют настолько быстро, насколько это вообще возможно, но больше попаданий пока нет, хотя снаряды и падают в непосредственной близости от японцев. Больше игнорировать русский отряд японцы не могут, и их орудия начинают ответный огонь, однако дистанция все еще велика для такого мелкого калибра, а потому не имеющие дальномеров японцы вынуждены стрелять на глазок, – стоит ли говорить, что их беспорядочная стрельба пока не приносит никаких успехов. При этом они продолжают рваться к основным силам. Мелкая артиллерия молчит: слишком велико расстояние. Но оно быстро сокращается.

Наконец есть еще одно попадание. Японец начал резко сбавлять ход, а из его недр наружу вырывается пар – ага, либо в машину, либо в котел. Русский снаряд сильно отличается от японского, так как не взрывается, столкнувшись с мало-мальским препятствием: он прошивает обшивку корабля и детонирует уже внутри, разумеется, если энергии в достатке, чтобы проникнуть вовнутрь, – расстояние уже вполне это позволяло. Так, с этого пока хватит.

– Дистанция до второго!

– Пятнадцать кабельтовых!

– Рудаков, огонь по второму!

– Есть!

Вновь рявкает орудие. Ему вторит уже орудие с правого борта. Японцы тоже задействуют мелкий калибр. Ну понеслась.

«Лейтенант Бураков», самый быстрый миноносец в этой войне, вынужден был подстраиваться под остальных, которые уступали ему в ходе до шести узлов. Что поделать, таков приказ: если вырваться вперед, то непременно можно вызвать сосредоточение огня сразу нескольких кораблей на нем одном, а это смертный приговор. Однако командир миноносца лейтенант Дмитриев буквально кожей чувствовал, как вибрирует его корабль от нетерпения, до предела машин еще далеко, его словно гончую сейчас сдерживали на поводке.

Вновь зигзаг, выход из-под накрытия, снаряды вспарывают водную гладь, где сейчас, по прикидкам, должен быть миноносец, один из снарядов все же отклоняется и вздымает фонтан справа по носу. Не в непосредственной близости, а в стороне, но все же один из осколков попадает в матроса из орудийной обслуги. Уже второй раненый, а ведь до сих пор удавалось избежать попаданий. Нет, так дальше продолжаться не может. Нужен рывок. Так они либо быстрее доберутся до противника, либо отвлекут огонь на себя, чем помогут остальным. О том, что эта атака может оказаться самоубийственной, отчего-то не думалось, в крови бушует адреналин, чувство опасности притупилось, всем существом овладел небывалый азарт, голова кругом.

– Машина самый полный! Саша, выжми все, что только можно!

– Понял, – слышится из утробы корабля как-то глухо и отдаленно, словно из преисподней. К черту плохие мысли! Вперед!

Палуба под ногами по-особенному завибрировала, Дмитриев почувствовал, как кораблик словно напрягся и натужно налег на винты, толкая воду теперь уже на пределе – именно на пределе, в этом не было никаких сомнений. «Лейтенант Бураков» начал ускоряться, сначала медленно, с ленцой, затем все быстрее и быстрее. Вот уже товарищи остались за кормой.