И проиграли бой

«Дорогой Гарри!

Ради бога, помоги. Вчера ночью умыкнули нашего дока, я уверен, сам бы он не ушел, не из тех. Однако его нет. В этой долине хозяйчики держатся друг за дружку. «Бдительные» бдят денно и нощно. Нам нужны еда, лекарства, деньги. Дик — молодчина, очень много делает, но если не получим дополнительной помощи, наше дело труба. В жизни еще не встречал такого единства у хозяев. Человека три заправляют в округе буквально всем. Не исключено, что Дик сейчас за решеткой.

Джим растет не по дням, а по часам. Я по сравнению с ним козявка. Завтра, наверное, нас попрут с этого участка. Эти Б. сожгли хозяйский амбар, и хозяин, конечно, ярится. Без дока Бертона санитарное управление вышвырнет нас отсюда в два счета. Придумай что-нибудь! За нами с Джимом настоящую охоту устроили. На всякий случай нужно подыскать нам замену.

Я не прошу, я вопию о помощи. Наши сторонники боятся и нос высунуть, но это еще не самое страшное…»

Он достал еще один листок.

«Ребята начинают огрызаться. Ты знаешь, как переменчиво у них настроение. Завтра поутру они могут пойти и спалить городскую управу, а могут удрать в горы и отсиживаться там с полгода. Ради всего святого, Гарри, оповести всех, что срочно нужна помощь. В ыгонят нас отсюда, и нам негде будет приткнуться. Собираемся пикетировать долину на машинах. Иначе не поймешь, что и где творится.

Ну, прощаюсь. Письмо это передаст Джек. Ради бога, помоги нам.

Мак».

Он перечитал письмо, подправил буковку, сложил листки, сунул в замусоленный конверт. Адресовал письмо «господину Джону Г. Уиверу».

Снаружи раздался оклик часового

— Кто идет?

— Лондон.

— Проходите.

В палатку вошел Лондон. Посмотрел спящего Джима.

— Я, как он сказал, выставил охрану

— Вот и славно. А он вконец умучился. Жаль, дока нет. Что-то не нравится мне у Джима плечо. Говорит, не болит, дурачок, сам всегда на рожон лезет. — Мак снова повесил лампу на шест в середине палатки.

Лондон уселся на ящик.

— Какая его муха укусила? — беззлобно спросил он. То, знай себе, болтает впустую, то вдруг — раз, меня пинком под задницу, сам распоряжаться начал.

Глаза у Мака засветились гордостью.

— Никак не возьму в толк. Уж кого только не повидал, всяк по-своему с ума сходил, а такого не видывал. Ведь тебе, Лондон, пришлось подчиниться. Я подумал было сна чала, что парень просто рехнулся. Может, так оно и есть. А где твоя невестка?

— Я их с сыном в свободную палатку определил.

— А где ж ты нашел свободную? — вперил в него взгляд Мак.

— Ночью, видно, кто-то из ребят деру дал.

— А вдруг это палатка тех, кто в охране?

— Нет. Я прикинул, вроде беглые есть.

Мак потер кулаками глаза.

— Пора, самая пора. Трудно нашу жизнь выносить. Вот что, Лондон, мне нужно письмецо отправить, так я тишком туда и обратно, заодно разведаю, что да как.

— А почему б тебе из ребят кого-нибудь не послать?

— Видишь ли, это письмо непременно должно дойти. Надежнее самому отправить. Не бойся, не поймают, не впервой от слежки уходить.

Лондон сосредоточенно разглядывал свои большущие ладони.

— Это письмо… к твоим красным дружкам? — спросил он.

— Да, ты угадал. Прошу помощи, чтоб наша забастовка не захлебнулась.

Лондон смущенно продолжал:

— Мак… вот… о красных всегда говорят, что они сволочи… Мне что-то не верится, а Мак?

Мак тихо засмеялся.