И пронзит душу любовь

      В ее мечтах и снах появлялся он – Андрей. Как бы она себе не запрещала думать о нем или мечтать, где-то в глубине души она хотела его увидеть, поговорить с ним. «Я запрещаю себе думать о нем!», – но после таких мыслей, что-то сильно кольнуло в груди.

Любовь Дмитриевну собирались оперировать в одной из самых лучших офтальмологических клиник, но даже там не давали сто процентного результата, что мать Арины будет видеть. Как сказал профессор: «Надежда есть всегда!». Арина радовалась таким словам, а по ее щекам текли слезы. Слезы счастья. Она верила всей душой и сердцем, что ее мама обязательно прозреет.

Настал день операции. Арина, ее молодой человек – Гуляев Артем и баба Нюра стояли возле операционной. Девушку трусило как осиновый лист, так сильно она переживала за маму.

– Вы идите домой, уже поздно, а завтра придете, – сказала Самойлова своему молодому человеку и бабе Нюре. Артем со словами: «Все будет хорошо» отправился с Анной Николаевной домой. Через два часа из операционной вышел врач и объявил об окончании операции.

– Операция прошла успешно, – сказал седоволосый крупный мужчина на вид лет пятидесяти, который оперировал Любовь Дмитриевну. Арина от восторга бросилась обнимать врача. Доктор не стал сопротивляться бурным, положительным эмоциям девушки, а только сказал:

– Это только половина пути, теперь все зависит от вашей мамы и ее организма. Правильный образ жизни, соблюдение рекомендаций, после операции. А еще лучше отправить ее в какой-нибудь хороший санаторий.

– А можно к ней?

– Конечно можно, она еще спит после наркоза, но лучше, чтобы вы были рядом.

Арина зашла в палату. Любовь Дмитриевна лежала под капельницей с перебинтованными глазами без сознания. Она села возле матери. Поглаживая ее руку, она ждала, когда мать придет в себя.

– Кто здесь? – раздался голос Любовь Дмитриевны.

– Это я мама, – спокойно, произнесла дочь.

– Что ты тут делаешь!? Лучше помоги мне подняться, я домой сейчас пойду, – пытаясь встать с больничной койки, возмущенно говорила Любовь.

– Мама, тебе нужно отойти от наркоза и нельзя вставать.

Но Любовь Дмитриевна еще не совсем понимала происходящее и несколько часов говорила дочери всякую околесицу, пытаясь подняться с кровати, а после чего заснула. Самойлова так радовалась, что наконец-то появилась надежда и с нетерпением ждала, когда с маминых глаз снимут повязки.

Лишь через несколько дней повязки с глаз Любовь Дмитриевны были сняты. Затаив дыхание Арина, медсестра и врач, стояли и ждали, что скажет Люба.

– Я ничего не вижу, – ответила она.

– Как?? – испуганно переспросила Арина.

– Вы вообще ничего не видите? – задал следующий вопрос врач.

– Ничего. Так темно. А включите свет?

– На улице день и очень ясно светит солнце! – возмутилась Арина, глядя на врача.

Седоволосый мужчина в белом халате развел рукам, но потом добавил:

– Зрение восстановится, должны рассосаться рубцы, это долгий восстановительный процесс. Теперь все зависит от вашей матери.

***

Поздним вечером Гуляев и Самойлова сидели в небольшом, уютном, кафе, где было немноголюдно и пахло свежезаваренным кофе. Атмосфера в заведении, Арине нравилась. Официанты всем мило улыбались, повара готовили вкусно, а сам дизайн кафе был оформлен так, что хотелось успокоиться и расслабиться. Гуляев Артем взял хрупкую руку своей девушки и, целуя ее, произносил красивые слова. Она смотрела в его зеленые глаза и мило улыбалась, слушая его комплименты. Все девушки любят комплименты. Этим Артем и пытался расположить к себе свою девушку:

– Арина, я так дорожу тобой и так боюсь тебя потерять. Я тебе давно предлагал жить вместе, но ты постоянно отказывалась, списывая все, на то, что хочешь помогать больной матери. Теперь, когда Любовь Дмитриевне стало лучше, давай поженимся? Арина молчала, отводя свои большие глаза в сторону, которые наполнились фиолетовым цветом.

– Ты согласна, Арина? – еще раз настойчиво спросил Гуляев.

Сейчас перед глазами у нее стаял Андрей. Сильный и мужественный. Надежный и заботливый.

– Арина, я очень люблю тебя, я не могу без тебя, – говорил он. – Прости меня, если я тебя чем-то обидел, огорчил. Я исправлюсь, изменюсь. Я все ради тебя, – сжимая ладонь Самойловой в своей руке, говорил Артем. Она все так же молчала.

– Ну чего ты молчишь? Скажи – «да»!

– Андрей, я согласна.

– Андрей?! Какой Андрей? – возмутился Гуляев. Самойлова поздно осознала свою ошибку.

– Я сказала: Артем – я согласна! Но он только нахмурился, а потом понял, что ей все-таки согласилась, быть его женой, и списал ее ошибку на обычное волнение.

«Что же я сделала!», – подумала Арина и загрустила. «Все детство кончилось…, теперь у меня взрослая и семейная жизнь», – вспомнила она мамины слова. Почему-то ей не хотелось замуж за Артема. Но она сдалась. Опустила руки и сдалась ждать и верить в несбыточные юношеские мечты.