И пронзит душу любовь

Самойлова с двумя сотрудниками полиции прибыла районный отдел. Сначала у нее снимали отпечатки с пальцев, потом она долго ждала следователя в кабинете. После мучительного ожидания в небольшую комнату, заставленную письменными столами, на которых лежали кипы бумаг, зашел высокий, крепкий мужчина. Выглядел он очень впечатляюще. Только впечатления вызывал неприятные. Бритая голова, толстая шея на которой красовалась объёмная золотая цепь, широкие плечи, накаченные мускулы на сильных больших руках. Он скорее напоминал профессионального боксера, чем оперуполномоченного полиции.

Приход следователя ее насторожил. Не сказав ни слова, майор следственного отдела, бойко сел за свой стол. После долгого молчания Арина не сдержалась и спросила:

– Вот ваше лицо мне очень знакомо!

Он ничего не ответил, лишь опустивши голову и начал что-то записывать на бумаге. Дописав, он отложил документ на край стола, а после чего встал во весь рост, потянулся и, подойдя поближе к Самойловой, начал махать своими здоровыми кулаками перед самым ее и так побитым лицом. Она же сидела – не шелохнувшись, зажмурив глаза и, опустив голову вниз.

После разминки, он сел за стол, словно ничего не произошло, и улыбнулся своей необычной ехидной усмешкой. Казалось, он улыбается, но что-то замышляет. Арине было страшно, но она понимала, что ее всего лишь запугивают.

– Ну, что Арина Вадимовна, зачем вы убили своего мужа? – даже не представившись, начал разговор майор.

– Как убила? Я никого не убивала! Я требую адвоката и без него на ваши вопросы отвечать не буду, – посмотрев на майора, возмутилась Арина.

– А такую, красивую пятерню на лице кто тебе поставил, адвокат? – смотря на красное лицо Самойловой и переходя на «ты», иронизировал следователь. – Самойлова, твоя вина уже доказана. Ты зарезала своего мужа, а на ноже твои отпечатки пальцев.

– Послушайте, я вообще ничего не понимаю, что происходит?! Мой муж сейчас скорей всего спит пьяный, ну может быть с пробитой головой. Я никого не убивала…

– Это ты своему любовнику расскажешь.

– Любовнику? Хм, как же вы хорошо осведомлены.

– Значит, ты отрицаешь, тот факт, что именно ты убийца своего мужа?

– Да вы что! С ума тут все сошли?! Безусловно, отрицаю!

– Все опрошенные соседи утверждают, что вы ругались, а после того как ты уехала на съемную квартиру к своему любовнику Гуляева Артема обнаружили мертвым.

– Ведь можно доказать, что когда я покинула квартиру мой муж был еще жив. Какое время смерти у него? Вахтер дома, в котором я находилась, как вы выразились: «у любовника» может подтвердить, во сколько я пришла.

– А кому это надо?

– Извините, сейчас я не поняла вас…, – Арина замялась и немного растерялась.

– Вот посиди, подумай, – ответил он и вызвал в кабинет сержанта для того чтобы Самойлову отвели в камеру.

Заложив руки за спину, по плохо освещенному и холодному коридору Самойлову вели в камеру предварительного заключения.

– Товарищ милиционер, дай закурить! А? – взявшись за решетку камеры обеими руками, произнесла одна из заключенных.

– Тамбовский волк тебе товарищ, гражданочка! – ответил ей сержант.

– А? Ну, ты и грубиян, начальник, – с расстроенным выражением лица женщина села на свое место в камере.

– Вот принимай пополнение, – сказал он и, сняв наручники с Самойловой, открыл камеру, в которую Арина неохотно зашла.

Сокамерницей Самойловой оказалась неприятная, пухлая женщина на вид тридцати пяти лет. Кровяная гематома под ее глазом была еще совсем свежая, съехавший с головы на бок парик выдавал ее настоящие рыжие и редкие волосы. Нелепо были накрашены и ее губы: ярко-красная помада выходила за контур губ, а ее брови слишком уж сильно были черными из-за сильной обводки карандашом. Одета она была также вызывающе: короткая, малиновая юбка, топик с глубоким декольте, из-под которого виднелся обвисший живот с объемными складками. Она сидела, закинув ногу за ногу и, напевала: «Ой, цветет калина, в поле у ручья. Парня молодого, полюбила я…». Арине песнопение соседки не только мешало, но и раздражало.

– Эй, чувырла, тебя, за что здесь закрыли? – обратилась к Самойловой рыжеволосая женщина с не аккуратно, но ярко накрашенными губами.

– За убийство, – ответила Арина. Пьяную певицу такой ответ удовлетворил, и она сразу замолчала, после чего легла на свою койку и громко захрапела.

Самойлова потеряла счет времени. Заснуть она так и не смогла. Ей казалось, что время шло слишком медленно, а потом слишком быстро. Так прошли сутки. Лежа на твердой и неудобной шконке, матрац которой вонял чем-то специфическим, она думала о Гуляеве. Не смотря на то, что он оказался настоящим скотом, ей было жалко его. Самойлова не желала ему смерти, но очень хотела, чтобы он исчез из ее жизни, так и произошло. Теперь она вдова, а больше всего ее радовало, что ее никто не будет бить, обзывать проституткой, воровать у нее деньги. Самойлова даже почувствовала какое-то облегчение. Когда она узнала о смерти Артема с «души, словно камень упал». Она только собралась с мыслями, как ее вызвали на допрос.