И прошел год

Глава 33

Вечной памяти Натаниэля Кэмпбелла и Розмари Кэмпбелл, любящих родителей Томаса, Калеба и Ханны.

Мы с братом и сестрой посчитали нужным завершить дневник отца записью, касающейся его смерти. Возможно, следующие поколения почерпнут мудрость из этой жертвы. Оставшиеся страницы написаны пятнадцатилетним Томасом Кэмбеллом осенью 1692 года.

Той ночью, когда мы с братом освободили отца из темницы, в деревне начался хаос. После того, как отец встретился с судьями и убедил их, что Прюденс — ведьма, большая часть жителей скрылась. И правильно, ибо они неделями сидели совсем рядом, очарованные, и верили каждому ее слову. Будучи обличенной, Прюденс ускользнула, а следующая ночь стала последней, которую наши родители провели в царствии земном. И вот, как это случилось.

Вернувшись домой, мы открыли дверь и поняли, что ведьмы побывали здесь до нас. Наша мать исчезла, но перед этим она оставила тайный знак, который поведал нам, что случилось нечто плохое, так что мы знали, что ее либо забрали, либо она мертва. Об этом сигнале было условлено, когда мы еще были маленькими, а родители уходили на охоту. Если что-то плохое случилось, мы должны были перевернуть чайную чашку и оставить ее в таком виде на кухонном столе. Этот знак мы и увидели, войдя в погруженный в молчание дом.

Мой отец ослаб от усталости и недоедания, но не захотел отдохнуть. Он сразу же открыл потайную дверь под столом, за которой хранилось оружие для особых случаев. Сейчас именно такой случай и настал. Мы вооружились и, заставив отца выпить чашку теплого бульона, собрались к дому Констанс. Мы знали, что Констанс и Прюденс задумали совершить необыкновенно злое дело. Настолько злое, что мы с братом даже думать о таком не хотели. Отец не обучал нас, что делать, если кто-то освободит дьявола. Если это случится, на земле воцарится ад. Мы понимали, что должны победить ведьм, иначе весь Новый Свет погрязнет во зле.

Ханна убедилась, что все мы тепло оделись, и мы оставили ее, хорошенько вооруженную, охранять наш дом. Перед тем, как уйти, отец поцеловал ее в лоб и сказал:

— Милая моя, ты самая сильная и умная девушка на всем белом свете. Такой и оставайся.

По щеке Ханны скатилась слеза, ибо она знала, что отец оставил ее себе на замену.

— Не веди себя так, будто мы больше не увидимся, — ответила она. — Я позабочусь о том, чтобы тебе всегда было, куда вернуться.

Мы взяли с собой отцовскую лошадь, самую крепкую и тихую на случай, если кому-то из нас понадобится скрыться или отправиться за помощью. Хотя мы понимали, что помощи взять неоткуда. А когда мы приблизились к дому Констанс, сотни ведьминских фонариков мигали за деревьями. Большую часть сборища скрывал холм, так что матери не было видно. Отец приказал нам выжидать. Мы разложили оружие на влажной земле, а спустя несколько минут ведьмы начали читать заклинания, все возвышая жуткие голоса. А потом рощу пронизал звук, который навеки отпечатался в моей душе — крики матери. Мы подхватили ружья и на животах поползли на холм. С вершины нам открылось ужасное зрелище: около сотни ведьм хором произносили заклинание, многие из них представляли собой просто гниющие тела, жалкие полуразложившиеся создания, снова возвращенные к жизни. Низкие угрожающие голоса становились все громче, пока наши уши не заполнились этим отвратительным звуком.

Ведьмы кружились у костра, разбитого в форме кольца. В кольце была яма, заполненная идеально круглыми камнями, а перед костром они воздвигли большой помост, на котором на коленях стояла моя несчастная мать. Я понимал, что она напугана. Каким бы опытным охотником она не была, оказавшись лицом к лицу с сотней ведьм, поневоле начнешь бояться за свою жизнь.

На лице отца читался ужас. Ведьм было намного больше, чем мы ожидали, а воскрешенных — больше, чем мы даже представить могли. Должно быть, убийств было много больше, чем нам удалось раскрыть. Всех этих людей, включая Эбигейл Фолкнер, принесли в жертву.

Я вспомнил всех невинных людей, которых судьи отправили на виселицу. Их среди ведьм не было. Все осужденные были добрыми богобоязненными прихожанами, и все же их обрекли на смерть. В этот момент из леса вышли еще две ведьмы, которые волокли за собой человека. Кажется, живого. При ближайшем рассмотрении он оказался преподобным Паррисом. Его поставили перед ведьмой, одетой в церемониальные одежды. Когда она повернула голову, я с содроганием узнал Прюденс. Другие ведьмы затихли, и до нас донесся ее насмешливый голос:

— Чего же вы так напуганы, преподобный? Это ведь я, маленькая невинная Прюденс. Вероятно, вы удивлены, но вы ведь не думали, что все те бедняги действительно были ведьмами? Или думали? Тем не менее, все так и должно было случиться. Вы бы обязательно обратили внимание на мертвые тела вокруг Салема, если бы мы не отвлекли вас, подогрев ваши глупые предрассудки. Вы, сэр (а я знавала многих церковников), самое жалкое корыстное существо. Вы не заслуживаете ничьего уважения.