И пусть их будет много

   Вчера она разговаривала с молодой матерью, крестьянкой, неделю назад родившей двух детишек-близнецов, чудесных маленьких карапузиков. Разве может она допустить, чтобы этих детей с их матерью, совсем еще юной Анной-Марией, выгнали из их дома? Разве может допустить, чтобы их земля, земля предков ее мужа, полыхала огнем, чтобы на ней хозяйничала солдатня? А так и случится, если она позволит этому Одижо убедить ее вилланов подняться и пойти за ним.

   В отчаянии она бросилась к Жиббо.

   - Что мне делать?

   Та взглянула на нее недоуменно.

   - Что тебя тревожит, малышка?

   - Как мне справиться с ним? Как?

   Старуха обернулась, прервав на мгновение свое занятие - разбор собранных поутру кореньев и трав.

   - Это простое испытание. Неужели ты думаешь, что такая красивая и сильная женщина, как ты, не сладит с одиноким мужчиной? А он мужчина в полном смысле этого слова. Мужчина и дворянин. - Жиббо закивала головой, усмехнулась. - Тебе не о чем беспокоиться.

   - Ты говоришь глупости, - раздраженно дернула плечом Клементина. - Я не красива. У меня слишком узкий нос и тонкие губы. И что, скажи мне... что я могу противопоставить его умению убеждать?

   Жиббо вернулась к своим кореньям. Проговорила, стоя спиной к Клементине:

   - Свою индивидуальность, малышка. И не думай об этом больше. Ты заставляешь меня говорить то, что не имеет никакого значения. Важно другое... Ты не должна бояться встречи с ним. Ты сможешь победить его только лицом к лицу.

   *

   И он пришел.

   Однажды утром, шнуруя на хозяйке корсет, Тереза выдохнула испуганно то самое "он пришел". И Клементина не спросила - кто.

   С тех пор, как Клементина побывала у Жиббо, она, кажется, только и ждала этого дня.

   - Я слышала, госпожа, - продолжила Тереза, - что деревенские сегодня собираются на встречу с этим дьяволом.

   - Что ты выдумываешь? Какой еще дьявол? - рассердилась Клементина.

   - Он весь черный и одет в черное, - убежденно продолжила Тереза. - А еще у него черные, как уголь, глаза. Если не дьявол, то, уж точно, испанец.

   Клементина мысленно улыбнулась незатейливой логике служанки.

   - Он француз, - меж тем произнесла сухо. - Так что ты хотела рассказать?

   - Говорят, сегодня на закате он будет у римских развалин.

   - Кто говорит?

   - Я не могу сказать, - опустила глаза служанка.

   Эту тайну выдали ей подруги. Они рассказали Терезе об Одижо из боязни, как бы мужья их не наделали глупостей. Они надеялись, что госпожа, узнав о предстоящей встрече, непременно что-нибудь придумает, отведет от них беду. Но сами они ни за что не признались бы в этом своим мужчинам, потому что знали, что те никогда не простят им такого рода вмешательства.

   - Хорошо. Так чего они хотят - твои безымянные информаторы?

   - Они... Не сердитесь, госпожа! - Тереза стиснула руки. - Они боятся. Боятся этого Одижо. Боятся солдат. Боятся за своих детей.

   Клементина поняла. Какая, в самом деле, разница, как их зовут?! К ней взывали жены, матери и дети. Она не могла отступить.

   Весь день Клементина старалась не думать о предстоящей встрече, - все равно ничего нельзя было предугадать заранее. Пыталась хоть чем-то себя занять. Несколько раз бралась читать Эда де Мезре "Историю Франции", и столько же раз оставляла книгу раскрытой на той же странице, что и прежде. Она бродила из комнаты в комнату, то присаживалась к камину, то вскакивала и поднималась в спальню, где подолгу стояла перед большим зеркалом. Искала в своем лице решимость. Находила тревогу.

   С облегчением вздохнула, когда солнце, опустившись, залило теплым вечерним светом комнату. Клементина подошла к окну. Там, за стенами замка, посреди леса, у тех самых римских развалин... - Господи, ну, почему именно там? - сегодня произойдет нечто, что может изменить судьбу этого края. И ее собственную судьбу.

   Клементина сжала в волнении руки.

   "Что, если я не справлюсь?" - запаниковала снова.

   Что, если завтра крестьяне, ее крестьяне, вослед другим поднимутся, возьмут в руки топоры и вилы? И здесь, на ее земле, тоже начнется бессмысленная, беспощадная бойня. Она знает уже, как это бывает. Там, в Новой Франции, все было так же. Возбужденные битвой, алчущие побед, требующие все новой и новой крови индейцы и белые воевали, не щадя ни женщин, ни детей. Неужели все это повторится тут?

   Она надела костюм, отбросила в сторону шляпку:

   - Она будет мне мешать.

   Вышла из комнаты, позабыв у зеркала перчатки.

   Клементина позвала с собой Бриссака. В сущности, в этом не было особого смысла. Она понимала: если что-то пойдет не так, разъяренная толпа с легкостью разорвет и ее, и любого из ее провожатых. Но Клементине в трудную минуту хотелось иметь рядом с собой хотя бы одного друга.

   Ах, если бы здесь был Филипп! Он бы справился с этим. И ей не пришлось бы ехать теперь к этим развалинам, не пришлось смотреть в черные, как утверждают, глаза этого мятежника.

   *

   Они двигались по уже знакомому Клементине пути.