И пусть время повернется вспять (СИ)

— Я тогда только ушла от наемников. Кстати, до сих пор не пойму, почему они не забрали мое оружие, оно ведь очень ценное. Но ладно, это уже не важно. Я осталась без лошади, и единственным, чего мне хотелось, была остановка где-нибудь на долгое время, чтобы ноги мои отдохнули, а спина вспомнила, какого это — спать на мягкой поверхности. Я забрела в какую-то таверну, и мне стало до ужаса одиноко. Там обнаружилось недюжинное количество народу, который слушали приезжего, судя по говору, менестреля, игравшего на единственном инструменте, с которым я на "ты". Он играл на гитаре. Одним из слушателей был высокий мужчина средних лет в треуголке, на поясе которого висела шпага со сложной гардой — признак состоятельности. Я подсела к нему, ибо это было единственным свободным местом. Спустя какое-то время, он проговорился, что ему в команду только певца и не хватает, а я заикнулась о том, что тоже умею петь и играть, и мечтаю куда-нибудь уехать. Он расхохотался, и громко объявил конкурс на лучшее исполнение. Но добавил, что песня должна быть авторская. А мне-то что? Никто и не слышал тех песен, которые я знаю, однако, мне почему-то захотелось спеть именно ту, что создала я своими руками. Менестрель недовольно уступил мне свой инструмент, хотя долго не хотел этого делать (его уговорил тот самый капитан, как впоследствии оказалось). Что же, я и спела. То ли менестрель пел настолько ужасно, а он и впрямь сильно фальшивил, то ли народ давно не слышал женского голоса, но суть в том, что капитан без лишних вопросов предложил мне немного попутешествовать с его командой, и, после моего согласия, даже выкупил у обиженного менестреля гитару. После чего он казался не таким уж и обиженным, к слову.

— То есть, ты спокойно отправилась в путь с незнакомым сборищем разбойников, так я понимаю? — уточнил Чарли, а в глазах его плясали черти

— Я даже не знала, что они пираты! — возмутилась я, — думала, просто моряки. Ко мне пришло понимание после нескольких потопленных суденышек по пути. А потом я и сама втянулась.

— Попробуй не втянись, когда вокруг мили воды?

— Вот именно. Тем более, команда была веселой, меня приняли с распростертыми объятиями, без вопросов, кто я и откуда. Я быстро вписалась в коллектив, что было удивительно. Их удивило, что я могу обращаться с оружием не намного хуже, чем сами матросы.

— Тебе в голову не приходило, что тебя могут обмануть или убить? — в его голосе не было осуждения, только живой интерес

Я отмахнулась.

— Мне было все равно, что случится потом. Главное — это ловить момент.

— Ты меня удивляешь! — воскликнул он тихо и присвистнул, — а что там за история с Унной?

Я смущенно потупилась.

— Это моя ошибка. Капитан обмолвился, что у него конфликт с владельцем прибрежной зоны, что, цитирую, "этот проклятый оборотень душу свою вытрясет, но денег не вернет". И что при прибытии нам нужно выказывать максимум высокомерия, дабы показать, кто является хозяевами сборища полу животных. Я тогда усмехнулась и добавила в пространство — слишком громко, как оказалось — что можно было бы выразить это и нашим флагом, к примеру, изобразить на нем распятого оборотня. Капитану почему-то очень сильно понравилась моя идея, и матрос, который являлся еще и художником, быстро привел план в действие. Можешь представить себе ярость жителей острова, да? Интересно, почему они вообще пустили нас в порт. Капитан слишком туманно ответил, сказал, мол, он слишком влиятелен, чтобы его убить. Но ведь если его убить, то влиятельность умрет с ним…. Не понять мне этого.

— У тебя, я так понимаю, были весьма интересные месяцы, — заметил Чарли, — а почему ты тогда ушла от них?

Я помрачнела.

— Нас всех схватили в Вороньем королевстве, — я понизила голос, — посадили в темницу, и мы ожидали суда. Нас обвиняли в грабежах и убийствах — стандартный набор пиратских грешков. Капитан, глядя на несмышлёных, молодых юношей и на меня, объявил, что ему от виселицы уже не отделаться, зато если мы скажем, что нас держали силой, то велика вероятность свободы. Все отказались предать своего капитала. "Это приказ", — сказал он тогда своим властным голосом. Когда начался суд, он попросил сделать объявление, где сообщил, что он негодяй, но честный, поэтому просит отпустить его команду ввиду нашей непричастности ко всему, происходившему ранее. Говорил, что мы — его новая команда, состоящая из рабов, которых он своровал в Заводи около месяца ранее. Что мы не хотели быть пиратами, а он нас заставил. Никто из его команды не произнес ни звука, и судьи, посовещавшись между собой, решили нас отпустить. Я даже не видела, как погиб капитан.

— Ты хочешь сказать, что странствовала с пиратами по трем государствам, и ничего не слышала о том, что происходит в мире? — недоверчиво спросил мой друг