И расцветает любовь (СИ)

Женщина в отчаянии скомкала бумажную салфетку. Ангелина напряглась в ожидании плохой вести, которая должна была вот-вот обрушиться на нее. И новость не заставила себя долго ждать.

— Герман стал жертвой ДТП и сейчас в коме. — Вера Петровна так сильно сжала пальцами чашку, что Ангелине показалось, что та сейчас треснет на мелкие кусочки. — В больницу он попал уже без сознания, с закрытой черепно-мозговой травмой, со множеством переломов. Сильно пострадал ствол головного мозга, печень, легкие… Врачи не дают никаких шансов на то, что он выживет. Так и говорят: «Готовьтесь». Церковь, реанимация, церковь, и так каждый день. Герман — единственное, что у меня есть в этой жизни. Я надеюсь вымолить его у Бога. Очень надеюсь…

Ее голос отчаянно оборвался, в глазах снова заблестели слезы. И без того мрачное лицо заволокла дымка печали. Слова прозвучали как приговор. Как будто она, Ангелина, больше никогда не увидит его живым…

— А подробности ДТП известны? Что конкретно случилось с Германом?

Но Вера Петровна не ответила. В воцарившейся тишине были слышны лишь ее горькие, безутешные рыдания.

Глава 6

Мне показалось, что была зима,

Когда тебя не видел я, мой друг.

Какой мороз стоял, какая тьма,

Какой пустой декабрь царил вокруг!

У. Шекспир

Близилось тридцать первое декабря. Дни были холодными и снежными. Ветер гудел в вышине, а на землю опускалась белоснежная крупа, согревая ее, украшая пушистым ковром. Деревья молчаливо стояли в белых нарядах, в искрящихся снежных кружевах, напоминая невест. Повсюду лежали глубокие сугробы. Веяло каким-то волшебством, красотой, великолепием. Можно было покружиться, подставить лицо под снег, почувствовать, как хрупкие снежинки падают и тают на коже.

Веселый смех, праздничное настроение, приятная суета — все это как будто проносилось мимо нее, не задевая ни души, ни тела. Ангелина не торопилась приступать к новогодним приготовлениям и покупать подарки друзьям и родным, более того, каждый день казался ей похожим на предыдущий, а следующий не сулил новых впечатлений. Она успела огорчить близких, сказав, что не приедет на праздник. И режиссера-постановщика, потому что все делала машинально и без особых стараний. Все заметили в ней резкую перемену настроения и искренне недоумевали, почему она так грустна и несчастна, ведь впереди праздники и долгожданные выходные.

Кто-то связывал ее печаль с расставанием с Альбертом. Никто не мог заглянуть в ее душу и увидеть, что это отнюдь не трогало ее, даже наоборот. Репетиции проходили без особых потрясений и ненужных разговоров, и она чувствовала от этого некоторое облегчение, если можно так выразиться в ее ситуации. Ведь на сердце было неспокойно: жизнь человека, к которому она испытывала симпатию, висела на волоске. После репетиции Ангелина, как и прежде, торопилась домой, даже не остановившись на несколько минут, чтобы поговорить с коллегами. Только при выходе из театра она больше не озиралась по сторонам в поисках Германа. Опустив голову и глядя перед собой, она шла привычным путем к остановке. И лишь изредка меняла свой маршрут: шла по парку, затем поворачивала направо, переходила дорогу и направлялась в знакомый многоэтажный дом.

Там ее уже ждала мама Германа, как всегда измученная и заплаканная. Чем можно было утешить эту бедную женщину, если состояние ее единственного сына оставалось прежним? Вера Петровна находила утешение лишь в чтении духовных книг. Часто она читала вслух отрывки из Библии, а Ангелина, подперев щеку рукой, внимала ее словам с большим интересом, хотя несколько смущалась, боялась показаться невеждой. Ведь в последний раз она читала Библию много лет назад.

— Утешайтесь надеждою; в скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны[1], — читала Вера Петровна, и при слове «надежда» в ее бесцветных глазах загорался огонек.

Духовное чтение во многом повлияло и на саму Ангелину. Сердце ее смягчилось, отпустив обиду на Альберта, ум просветлел, появился небывалый прилив сил.

В один из дней, столкнувшись в супермаркете с Кирой, Ангелина вдруг почувствовала, что совсем не держит на нее зла, хотя соседка продолжала распускать о ней различные сплетни и настраивать против нее коллег.

Кира стояла в кондитерском отделе. Чуть помешкав, Ангелина уверенным шагом направилась к ней.

— Я уже давно заприметила эти пирожные, — с улыбкой произнесла она, кивнув на коробочку, которую только что вручил Кире продавец. — На них еще есть акция?

— Д-да, — запинаясь, ответила ее коллега. Вид у нее был растерянный.

— Тогда я тоже их возьму. Подождешь?

Так они вместе добрались домой, разговаривая, как хорошие знакомые. Кира смущалась, но всячески пыталась это скрыть. Ангелина время от времени ловила на себе ее недоуменные взгляды, но неприятной темы не затрагивала. На этот раз Кира, хоть и неохотно, но все же приняла предложение выпить по чашечке чая. Они мило побеседовали о незначительных вещах, об искусстве, работе, и тепло расстались.

Окружающие, а в особенности Эля, не могли скрыть своего удивления, и то и дело восклицали: