И сердца боль

Последние несколько минут Андрей чувствовал на себе пристальный взгляд Оли и только теперь позволил себе принять этот взгляд.

— Вуаля! Как тебе здесь?

— Очень красиво, — сказала она искренне. — Но я не большая поклонница французской кухни.

— Здесь можно заказать все что угодно, — усмехнулся Андрей, поражаясь ее обезоруживающей небрежности, с которой она поставила под удар всю его затею.

Оля! Оля! Как же ты изменилась!

— Пожалуй, сделаю сегодня исключение из своих пристрастий. Я вся прониклась высоким аристократизмом и жажду пойти в этом чувстве до конца. И так, что изволила кушать несчастная Мария Антуанетта?

Андрей тихо засмеялся:

— Продолжая твою мысль, я должен, полагаю, взять на себя роль не менее несчастного Людовика XVI?

— Если тебя эта роль пугает, возьми кого-нибудь попроще. Наполеона, к примеру.

— Почему Наполеона? — удивился Андрей.

— Он умел многим жертвовать для блага своего величества. И, конечно же, для блага народа Франции.

«Н-да, — подумал Андрей, — она все помнит и сейчас своими двусмысленными намеками тонко колет его в самое больное место».

К ним подошел официант.

— Любезный, пожалуйста, крабы «по-лангедокски», салат «Валентино», отбивную и вино, — с облегчением произнес Андрей.

— Что будет дама? — осведомился официант, чуть качнув париком в сторону Оли.

— Вино, — улыбнулась она.

— Десерт?

— Позже, — Оля отдала меню.

— Как же ты живешь, Оля? — спросил Андрей. — Я о себе рассказал почти все, а ты ничего.

— Как видишь, хорошо. Не обделена вниманием ни старых, ни новых знакомых. Окончила институт и поняла, как была наивна, желая скрыться от жизни за пыльными книжными полками, И в этом «озарении» не малую роль сыграл ты, Андрюша.

— В каком смысле?

Она усмехнулась, налила в фужер воду, отпила.

— Ты вселил в меня уверенность, что я не такая дурнушка, какой себе казалась. Что в жизни есть гораздо более серьезные проблемы, чем собственный страх казаться в чьих-то глазах не такой, какой бы хотелось казаться.

Она все больше и больше отделяла его от себя. Все больше подчеркивала, что между ними глубокая пропасть. И Андрей чувствовал, насколько глупы и неуместны будут все его шаги, направленные на сближение. Еще большей глупостью казалось колечко с бриллиантом в бархатной коробочке, лежавшее в кармане пиджака.

Но Андрей не хотел сдаваться!

— И чем занимаешься сейчас?

— Работаю переводчиком в одной бизнес-группе. Я же окончила несколько языковых курсов. Ночей не спала, все языки зубрила. Сейчас вожу туристов по городам, участвую в переговорах. Куда пошлют… Даже за границей бываю часто. Раньше мне это казалось немыслимым, а сейчас ничего, в порядке вещей.

В это время официант на тележке прикатил их заказ. Достал бутылку вина и, держа ее в крахмальной салфетке, показал Андрею. Тот кивнул. Официант налил вино в бокал, подождал ритуала опробования и оценки дорогой жидкости, и когда Андрей снова кивнул, сервировал стол и удалился.

— Значит, не бедствуешь? — спросил Андрей, укладывая салфетку на колени и принимаясь за крабов.

— Нет, не бедствую. Женщина, которая знает, чего хочет, никогда не будет бедствовать, как ты выразился.

— Ты знаешь, чего хочешь?

— Да, знаю. Хочу жить и не думать о прошлом.

Бац! Еще один удар! Андрей невольно поежился. Оля еще раз явно дала понять, что продолжение «большой и чистой любви» невозможно.

Он сложил руки вместе и положил на них подбородок, разглядывая свою бывшую возлюбленную.

— Ты не замужем?

Она весело покрутила в воздухе чистыми растопыренными пальцами правой руки.

— А ты не женат? — встречный вопрос, заданный едким тоном.

— Нет, — покачал головой Андрей.

— Что, еще не позволяет мама?

Он вспыхнул. Обида наполнила сердце.

— А ты изменилась, Оля. Очень изменилась.

— Время идет. Все мы меняемся. К этому нас вынуждают суровые жизненные обстоятельства.

Она оживилась и, чуть наклонившись, спросила с усмешкой:

— Тебе было бы приятнее видеть меня все той же простушкой в немодных очках, роняющей горькие слезы о потерянной любви в пыльной тиши библиотеки? Тебе бы это немножечко польстило? Верно, Андрюша? Ты воображал себя сказочным Принцем, одарившим бедную Золушку своим вниманием. И Золушка должна была сохранить память об этом счастье до самой гробовой доски. И, конечно же, надеяться и ждать Принца. Увы, сказки не получилось. Не нужно, Андрюша, пытаться пролезть ко мне в душу в поисках того, чего уже там нет. Я действительно другая. Не та Оля, которая стояла на пыльном заплеванном перроне с болью в сердце. Теперь боли нет. Все прошло. И не нужно больше этой банальной чепухи, которую ты раньше так ненавидел и которой сейчас так уверенно пользуешься для того, чтобы ковырнуть пальчиком и посмотреть, а что у тебя там, Оленька, внутри? Не разгорится ли еще огонек при виде меня — любимого? Ведь, готова спорить, у тебя в кармане лежит какая-нибудь милая золотая вещица, которую ты наивно попытаешься мне вручить все с теми же банальными словами, что-то вроде: «Это лишь малая толика того, что я могу предложить в оправдание своего долгого отсутствия. Милая, я так виноват!».