И штатские надели шинели

Заместитель командира по политчасти 141-го полка В. И. Белов, говоря об этом, образно заметил: "Хороший хирург никогда не начнет оперировать больного, пока психологически его не подготовит, не убедит, что операция неизбежна и что окончится она благополучно. Так должен поступать и наш брат, - развивал свою мысль Василий Иванович. - Хороший политработник постарается перед боем настроить своих людей так, чтобы они шли в бой без колебаний и без страха, шли с одним желанием - выиграть бой, победить врага".

Исход боя зачастую зависел от личного примера командира и политработника. Встанет в решительный момент и ринется вперед командир или политработник - ринутся на врага и остальные. Этот вопрос остро встал потому, что предстояло вести не оборонительные, а наступательные бои. И как тут было не вспомнить комиссара дивизии полкового комиссара Тихонова. Павел Тихонович в самые критические моменты оказывался среди солдат, был душой многих контратак, первым в бою поднимался и увлекал за собой воинов.

Как-то Тихонов пришел в один из батальонов 1-го стрелкового полка, когда тот готовился к выполнению боевого задания.

Комиссар пошел в бой вместе с батальоном. Враг оказывал упорное сопротивление. Бойцы одной из рот под огнем противника залегли.

И тут среди них появился Тихонов. Подняв над головой автомат, он крикнул:

- Вперед, за мной, товарищи!

И бойцы устремились за ним.

Вместе с ополченцами и моряками комиссар дивизии ворвался в окопы фашистов, однако осколок снаряда сразил его. Тихонов упал. Но тут же, превозмогая боль, вскочил и крикнул:

- Постойте, товарищи, за Ленинград, постойте за нашу землю!

Это были последние его слова.

Мужественно вели себя и отдали свои жизни в борьбе с врагами нашей Родины парторг 1-го стрелкового полка, бывший редактор многотиражной газеты "Электросиловец" Наумов, комсорги полков Пашков и Миша Косарымов, политрук роты Мченский, инструктор политотдела Дворян.

В нашей дивизии, особенно в первые месяцы войны, существовала очень важная проблема - преодолеть гражданские привычки, научить людей беспрекословно выполнять приказания командиров, соблюдать субординацию. Это было вызвано тем, что многие ополченцы никогда не служили в армии, не знали требований воинского устава. Поэтому первейшая обязанность политработников состояла в том, чтобы добиться высокой дисциплины, понимания ее значения каждым воином. На первых порах были даже случаи, когда вместо повторения приказа командира взвода или отделения рядовой начинал обсуждать его. Чтобы навести воинский порядок, нужно было провести большую разъяснительную работу, на примерах показать пагубность гражданских привычек в условиях фронтовой обстановки. Об этом говорилось на партийных и комсомольских собраниях, во время политбесед. В дальнейшем ополченцы твердо усвоили, что приказ командира не подлежит обсуждению, а его нарушение является тягчайшеим преступлением.

На совещании кто-то вспомнил такой случай.

Прибыв в дивизию, новый заместитель командира дивизии по политчасти старший батальонный комиссар Орлов очень круто повернул дело в общении между подчиненными и командирами, не допускал даже малейшего отступления от "табели о рангах".

Однажды ответственный секретарь дивизионной газеты "За победу" Иосиф Альбац обратился к Орлову не по уставу, а запросто, по-граждански, назвав его по имени и отчеству. Орлов возмутился и заставил обратиться по уставу.

Альбац, конечно, тут же с подчеркнутой официальностью выполнил требование заместителя командира дивизии. Но когда Иосиф Михайлович вернулся в редакцию и рассказал о происшедшем, в небольшом редакционном коллективе разгорелся спор.

Литсотрудник Давид Золотницкий, окончивший перед войной Ленинградский педагогический институт имени Герцена и еще не избавившийся от студенческих замашек иронизировать по каждому поводу, заметил:

- Вам, товарищ старший лейтенант, еще повезло. За такие вольности, какие вы допускаете, нетрудно попасть и в штрафную роту.

Взволнованный и еще продолжавший переживать случившееся Альбац, не поняв дружеской иронии Золотницкого, решил дать бой этому "молокососу", как он в порыве гнева назвал его, злясь на то, что Золотницкий часто правит его статьи.

- Окажись ты на моем месте, - ответил он Золотницкому, - наверняка угодил бы на гауптвахту! Армия тебе не институт и не средняя школа. Здесь, дорогой мой мальчик, не похлопаешь по плечу и не возразишь старшему по званию, а тем более по должности. Я из тебя вышибу гражданскую распущенность!

- Это же солдафонство, Иосиф Михайлович, - парировал Золотницкий.

- Вы оба преувеличиваете, - решил погасить спор редактор газеты.

- Нисколько, - не сдавался Альбац, - "табель о рангах" касается не столько этикета, сколько воинской дисциплины. Ты видел, как перед генералом тянутся полковники и подполковники. Никогда не перебивают его. Больше слушают. А если и высказываются, то очень коротко: "Слушаю, товарищ генерал!", "Выполним, товарищ генерал!"