И скоро день

Я продолжала разговаривать с ним до тех пор, пока пес наконец не перестал рычать и не уселся на землю, не сводя с меня пристального взгляда. Он, похоже, изо всех сил старался вспомнить меня, как человек, который встретил знакомого, но никак не может сообразить, где он его видел. Когда я решила оставить свои попытки наладить с псом более или менее дружеские отношения, то была настолько вне себя, что меня просто трясло от злости. Этого монстра, и правда, следует держать на цепи: если бы не цепь, он мог бы без особых усилий перемахнуть через невысокую калитку, последствия этого даже трудно себе представить. Тем не менее, я была уверена, что цепь слишком коротка для такой огромной собаки, а Альберто совершенно не заботился о том, чтобы поддержать на его территории хотя бы относительную чистоту и порядок. Интересно, как часто кормят эту собаку. Судя по тому кровожадному взгляду, каким провожало меня это существо, еда для него — удовольствие редкое и явно скудное.

Вернувшись в огород, я решила воспользоваться другой калиткой. Никогда еще мне не доводилось видеть место, сплошь перегороженное стенками, делящими ограниченное пространство на множество крошечных отсеков. Видимо, когда-то это был великолепный и ухоженный сад. Даже теперь, по прошествии стольких лет, когда им всерьез никто не занимался, можно было заметить следы былого великолепия — ряды розовых кустов, неровно растущие и необработанные изумрудные стрелки гиацинтов, с трудом пробивающиеся сквозь плотный слой дерна, осыпающийся полуразрушенный фонтанчик в небольшом гроте, выложенном мозаикой. Мириады блестящих слюдяных пластинок и разноцветных камешков были уложены в строго определенном порядке, однако беспощадное время не пощадило работу талантливого мастера: весь пол фонтанчика был усыпан осколками. Один из участков этого сада был окружен стеной из мрамора и украшен крошечными колоннами. Две колонны, к сожалению, уже упали, хотя, быть может, именно так и было задумано архитектором еще во время разбивки сада, ведь в девятнадцатом веке искусственные руины были весьма популярны. Везде, куда бы ни падал взгляд, все заросло сорняками, трава постепенно душила с трудом пробивающиеся цветы и скрывала камни.

Последняя калитка с сильно проржавевшим металлическим запором вывела меня в основной сад. Видимо, он был изумителен в те дни, когда за ним следили и тщательно ухаживали. Он и сейчас еще потрясал своим великолепием: фонтан выпускал в небо блестящие струи воды из всех раковин Тритона, газоны напоминали изумрудный бархат, клумбы радовали глаз всеми цветами радуги. Среди растений можно было заметить согнутую фигуру какого-то человека. Должно быть, это и был тот парнишка, которого Франческа назвала помощником Альберто для работы в саду. Полагаю, что именно он и занимался прополкой. Я решила, что эта работа ему не в тягость, он даже не выглядел уставшим. Немного подумав, я осмелилась подойти к нему поближе. Я ничего не могла сказать ему, кроме как поздороваться и изобразить на лице доброжелательную улыбку. Надо признать, что он не обратил особого внимания на мои действия, и мне не удалось установить с ним контакт. Насколько я успела заметить, у парня были больные ноги, я с жалостью подумала о несчастном создании, которому, по-видимому, сложно передвигаться. Прихрамывая, он медленно побрел в сторону, противоположную той, откуда появилась я.

Взглянув на свои часы, я поняла, что высота солнца здесь не соответствует тому, к чему я привыкла у себя дома. Надо было успеть принять душ и переодеться. А еще я твердо пообещала себе, что на этот раз обязательно поинтересуюсь у Франчески, где она скрывает своего внука. Графиня могла отослать мальчика с глаз долой, если общение с ребенком не доставляло ей ни малейшего удовольствия, но я не видела ни одной причины, почему я должна относиться к нему, как к прокаженному.

Когда я, принарядившись, спустилась к ленчу, Франчески внизу не оказалось. Эмилия предложила мне принятый здесь ритуальный бокал вина. Когда я сказала, что мне хотелось бы дождаться хозяйку, она протянула мне небольшую записку, которую достала из своего кармана. Изящным почерком графиня уведомляла меня, что мне придется обедать в полном одиночестве. У Франчески было назначено какое-то свидание, которое она не могла отменить. «Я уже говорила вам за завтраком о важной для меня встрече, — писала она. — Надеюсь, вы великодушно простите мне мое отсутствие».

Я не могла обвинять ее за забывчивость после всех тех выходок, которые я позволила себе.

Подождав до тех пор, пока Эмилия не принесла мне кофе, я решилась спросить у нее о Пите. Естественно, я назвала мальчика Пьетро.

— Школа? — она смогла повторить ключевое слово в моем вопросе, которое было ей хорошо знакомо.

— Школа. Граф в школе сегодня?

В ответ она отрицательно покачала головой.

— Почему не в школе? — попыталась я еще раз.

Она равнодушно смотрела на меня. Я решила попробовать еще раз.

— Где мальчик?