... И скрылся с места преступления...

У нее начались нервные приступы, она часто расстраивалась, плакала по пустякам, а иногда казалась еще более смелой и уверенной в себе, чем обычно. Я думала, что это работа ее так изматывает, она все время что-то делала – ни секунды покоя.

Джун на мгновение прервала свое повествование, но тут же продолжила:

– Она работает в разных комитетах, ведет судебные заседания, она самая энергичная женщина в мире – и поначалу эти черные периоды были крайне редки. Потом я стала замечать, что нервные срывы обычно происходят либо в понедельник вечером, либо во вторник утром. Когда я спросила ее об этом, она вначале накричала на меня, а потом сказала что-то невразумительное. Я стала забегать к ней по вторникам, и однажды увидела, что к ней приехал какой-то человек. Я слышала, как она кричала на него. Это был маленький человек, курносый – он вышел от нее и усмехнулся...

– Он приехал на машине?

– Да?

– Вы не обратили внимания, на какой?

– "Остин-изо". Я еще несколько раз видела эту машину у дома, каждый раз по вторникам. В тот день я заставила ее все рассказать, по-моему, она была рада поделиться хоть с кем-то.

– Сколько это продолжалось, вы не знаете?

– Нет, об этом она не говорила, ее волновал только дядя, чтобы он ничего не узнал.

– А вы не рассказали ему?

– Конечно же, нет.

– Но что-то же вы ведь предприняли?

– Возможно, это было глупо, – сказала она, – но я пыталась выяснить, кто за этим стоит, и в следующий вторник решила проследить за этим человеком. Он...

– Ваша тетя знала его имя?

– Для нее он был Браун, – сказала Джун, – я слышала только это имя.

– Пожалуйста, продолжайте, – сказал Роджер, – куда же он направился?

– В штаб-квартиру кампании Питера, – ответила Джун.

Ее руки сжались в кулаки, в глазах мелькнул страх.

– Когда я поняла, что это дом того самого проповедника Пита, я... в общем, я решила немедленно пойти в полицию.

Конечно же, так и надо было поступить. Но тем самым я могла выдать тетю и дядю – после того, как она всю свою жизнь посвятила служению обществу, это выглядело бы бесчеловечно. Я сделала вид, что хочу участвовать в кампании по предотвращению дорожно-транспортных происшествий, – мне казалось, что я могу помочь тете Лиз и избавить ее от шантажиста.

Она снова замолчала. Не имело смысла говорить, что желание выручить из беды близких ослепило ее, и она не сделала самой элементарной вещи: обратись Джун в полицию, преступник уже был бы обезврежен.

– Итак? – мягко спросил Роджер.

– Произошло нечто совершенно неожиданное, – спокойно сказала Джун.

– А именно?

– Я начала испытывать уважение к Питеру Уэйту. Увидев его в первый раз, я не ощутила ничего, кроме ненависти, но вскоре я начала сомневаться и поняла, что он ничего не знает. Он производил впечатление человека предельно искреннего, и, несмотря на то, что все считают его свихнувшимся на дорожных происшествиях, мне показалось, что вот он-то как раз и нормальный, а сумасшедшие – мы, все остальные, – она смотрела прямо в глаза Роджеру. – Если вы внимательно изучите его аргументы, то поймете; что они действительно имеют смысл. Он требует лишь того, чтобы за невнимательную, беспечную езду предусматривалось гораздо более суровое наказание, чем то, что применяется сейчас, – тогда люди не посмеют быть беспечными. Все, что требуется, – это ужесточение закона.

– Короче, вы влюбились в него, – сухо заметил Роджер, – и как давно?

– Это началось несколько месяцев назад, – сказала Джун. – Вначале я не знала, что мне делать. К тому времени я уже обнаружила, что очень многие имеют доступ в штаб-квартиру. По меньшей мере у полудюжины членов комитета были свои ключи – видимо, и другие могли в любое время попасть в квартиру, неважно, был ли там Питер или нет. Я не хотела ничего говорить Питеру до тех пор, пока не буду знать точно, что же там происходит, так я стала следить за тем, кто бывает в квартире во время его отсутствия.

Она так сильно сжала кулаки, что побелели костяшки пальцев.

– Потом я заметила, что несколько его помощников выглядят весьма странно, и поняла, что они принимают наркотики. Те, которые приносили информацию о наездах и возбуждали уголовные дела, выглядели аналогичным образом – как правило, это были одни и те же люди, они заходили каждую неделю. И лишь несколько дней назад я с полной для себя ясностью поняла, что это центр по распространению наркотиков. Я ума не могла приложить, что же мне делать. Мне думалось, что если Питер все узнает, его хватит удар – в любом случае могла ли я быть уверенной, что полиция не усомнится в его невиновности? Даже я сомневалась.

Роджер мог бы сказать, что действовала она крайне неразумно, ход ее мыслей был легко объясним. Она никому ничего не говорила отнюдь не из страха, все дело в неверном представлении о чувстве долга.

– Сколько всего человек действительно занимались наркотиками? Вам известно?

– Вы переписали их фамилии и адреса прошлым вечером, – сказала Джун.

– Вы кому-нибудь говорили о том, что у меня есть эта информация?

– Нет.

– А Уэйт?

– Он просто не мог этого сделать. Я постоянно была рядом с ним, и вы это прекрасно знаете.