И слово это было - Россия.. «Спаси меня... Соловецким монастырем»

И наконец, широко популярными в начале столетия были подробнейшие дневниковые записки «Путешествие Академика Ивана Лепехина», изданные в Петербурге в 1805 году. Пушкин не мог пройти мимо этого яркого явления словесности того времени, в четвертой части которого, отражающей путешествие ученого по Северу России в 1772 году, есть большой очерк о Соловецком архипелаге.

В собрании книг поэта было три больших тома в солидных кожаных переплетах «Записок Путешествия Академика Лепехина», изданных в Санкт-Петербурге, при Императорской Академии наук в 1821–1822 годах. Это уже было следующим изданием столь популярных «Записок» Н. И. Лепехина.

Но во всех этих источниках нет ни слова о монастырской тюрьме. Есть удивление, восхищение грандиозностью монастырских построек, есть строки, которые привлекают особое внимание— например, такие: «В сей Монастырь ежегодно из разных городов даже из внутренних собирается для моления от 2-х до 3-х тысяч человек, и всем им во время пребывания их в Монастыре готовая представляется трапеза, без всякого требования платы, и сверх того и при отправлении в обратный путь каждому дают по части хлеба». Это из описания Соловецкого монастыря в книге «Архангельская губерния в хозяйственном, коммерческом, философическом, историческом, топографическом, статистическом, физическом и нравственном обозрении. Сочинение Антона фон-Пошмана, составленное в 1802 году» (том II, с. 48).

Но — ни слова о застенке и узниках. И это понятно. Ибо не только паломники, но и официальные гражданские представители губернского управления, приезжавшие на остров, не имели возможности знакомиться с внутренними порядками монастыря. Церковь в тайне хранила очень выгодное разными милостями доверие монарха, ибо понимала, что это доверие, как и тюрьма в монастырских стенах, компрометируют ее. А Александр I не без ханжества писал: «Ссыльные (соловецкой) обители — не преступники, а несчастные, впавшие только в духовное заблуждение»^{3}.

И все же современники из разных источников знали о существовании тюрьмы на Соловках. В этом смысле знаменательно и приведенное восклицание Пушкина в письме к Жуковскому. И загадочность Соловков привлекла внимание к ним. Несомненно, что Пушкину и его просвещенным современникам Соловецкий монастырь был интересен и как «родина», как место мужания соловецких настоятелей, а в дальнейшем известнейших в истории России церковных деятелей — митрополита Филиппа Колычева (XVI век) и патриарха Никона (XVII век). Именно при игумене Филиппе в Соловках началось каменное строительство и были возведены шедевры русской архитектуры Успенский и Преображенский соборы; последний был самым высоким зданием на Руси того времени^{4}.

Патриарх всея Руси Никон известен церковной реформой 1653 года, обративший православную церковь Русского государства к греческому вероисповеданию. А самым мощным противлением этой реформе было известное Соловецкое восстание 1668–1676 гг.

В книжном собрании Пушкина было издание: «Шушерин Иван. Житие светлейшего патриарха Никона, писанное некоторым бывшим при нем клириком. В Санкт-Петербурге печатано при Императорской Академии Наук 1817 года».

И, вероятно, уместно в связи с тем, что речь идет о прославленном монастыре, привести слова Пушкина «…греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер». И далее — очень важная пушкинская оценка: «В России влияние духовенства столь же было благотворно, сколь пагубно в землях римско-католических. Там оно, признавая главою своего папу, составляло особое общество, независимое от гражданских законов, и вечно полагало суеверные преграды просвещению. У нас напротив того, завися, как и все прочие состояния, от единой власти, но огражденное святыней религии, оно всегда было посредником между народом и государством… Мы обязаны монахам нашей Историею, следственно, и просвещением».

Но вернемся к Соловецким островам. «Живые» впечатления о Беломорье Пушкин мог услышать от брата своего лицейского друга Вильгельма Кюхельбекера — Михаила Карловича Кюхельбекера, который после окончания Морского Кадетского корпуса (1815 г.) служил в Архангельске, был участником морских походов и экспедиции А. П. Лазарева 1819 года. Несомненно, он бывал на Соловках и знал жизнь приполярных островов. Пушкин познакомился с Михаилом, вероятно, еще в Лицее. Встречались они и позднее. Известно, что в 1820 году М. К. Кюхельбекер служил уже в Гвардейском экипаже в Петербурге и они встречались у Рылеева^{5}.