И слово это было - Россия.. «Спаси меня... Соловецким монастырем»

О значении Пушкина для России после 14 декабря Герцен сказал: «Только звонкая и широкая песнь Пушкина раздавалась в долинах рабства и мучений; эта песнь… полнила своими звуками настоящее и посылала свой голос в далекое будущее»^{27}. А вот слова из донесения жандармского генерал-майора Волкова Бенкендорфу в 1827 году: «Редкий студент Московского университета не имеет сейчас противных правительству стихов писаки Пушкина»^{28}.

Мы знаем, что за это вольномыслие молодой Пушкин еще в 1820 году едва не угодил на Соловки. Но, оказывается, Соловки угрожали и декабристам!

Едва не оказался там «первый декабрист» В. Ф. Раевский, арестованный еще в 1822 году. Генерал Сабанеев прочил ему ссылку именно в Соловецкий монастырь. В своем заключении по делу Раевского этот генерал запишет: «Ревского, как вредного для общества человека, удалить от оного в Соловецкий монастырь…»^{29}. Ко Владимир Федосеевич долго сидел в тюрьмах и лишь в конце 1827 года был отправлен на вечную ссылку в Сибирь.

Вскоре после событий 14 декабря, в феврале 1826 года начальник Главного Штаба барон Дибич направил в Архангельск генерал-губернатору Миницкому запрос, в котором есть строки: «…прошу уведомить меня, сколько можно поместить в Соловецком монастыре государственных преступников? Какого рода имеются там помещения и совершенно ли место сие можно почитать безопасным во всех отношениях»^{30}.

Миницкий сразу понял, о ком идет речь, и возрадовался, ибо понимал, что столь ответственное поручение, если оно последует, даст ему новые возможности успешного продвижения по службе. В его мгновенном ответе, который был отправлен на следующий день по получении запроса, генерал-губернатор сообщил, что сейчас в монастыре находятся 28 арестантов и двое ждут отправки на остров; караул состоит из 27 рядовых, двух унтер-офицеров и одного обер-офицера. И дал деловые соображения: «В отношении монастырских зданий и укреплений… можно думать, что поместится там немалое число арестантов». Далее Миницкий сообщает, что сам съездит на Соловки, и просил в помощники хорошего инженера, который бы «…зная цель и какого рода преступников предполагается там поместить, сообразно с сим предложил сделать устроение недорогое, но удобное как для помещения, так и для безопасности, и тогда мы с сим инженером доложили бы и о том, в каком числе военную команду иметь…»^{31}24 марта Дибич сообщает Миницкому, что его предложение одобрено императором: «Как только что откроется судоходство по Белому морю, отправились бы в Соловецкий монастырь вместе с комендантом Новодвинской Архангельской крепости инженер-полковником Степановым и, осмотрев тогда сей монастырь, составили бы предложение, сколько можно будет в оном поместить арестантов офицерского звания и какое нужно сделать для сего устроение, недорогое, но удобное». Слова «офицерского звания» в этом распоряжении развеяли у Миницкого всякое сомнение в том, что за арестантов ему следует ожидать.

В начале июня Миницкий, Степанов и игумен монастыря Досифей осмотрели всю обитель, определили помещения, которые можно обратить в тюрьму, и дали ответ Дибичу. В нем была выражена возможность после небольших работ иметь помещения для 40 человек арестантов и, чтобы больше принять новых, 20 нынешних заключенных перевести в монашеские кельи и обратить их в «черные монастырские работы». Предвидя большую потребность, Миницкий предложил приспособить под тюрьму еще каменные здания мастерской и цехгауза, на что потребуются уже более значительные работы и средства в сумме более 15 тысяч рублей. Но эти работы дали бы дополнительно еще 62 арестантских места. К письму губернатора Степанов приложил документ «Смета о некоторых исправлениях в каменных строениях, принадлежащих Соловецкому монастырю, для помещения арестантов».

Предложения Миницкого были одобрены Николаем. Коменданту Петропавловской крепости Сукину было дано поручение составить инструкцию для начальника Соловецкой тюрьмы, что и было им исполнено.

Однако время торопило, да и осужденных оказалось много, и потому с лета 1826 года декабристов стали партиями направлять в Сибирь. Надобность в Соловецких застенках отпала, и «по ненаставшей надобности в предполагаемой перестройке высочайше повелено дело сие оставить без дальнейшего производства».

Из декабристов, арестованных сразу же после восстания, в Соловецкой тюрьме позднее оказался и провел долгие годы лишь А. С. Горожанский. Но о нем немного позднее.

В августе 1827 года по Москве пошли слухи о раскрытии еще одного заговора. Это были известное «дело братьев Критских».