И смех и грех, или Какая мука - воспитывать! (СИ)

— Да что ты! А когда сваливала, говорила только о тебе. Мол, ради тебя бросит квасить и добьётся тебя! Тебя, говнюк Бес! И что ты из-за неё расстался с какой-то француженкой или еврейкой Евой. Так?!

Иван с досадой покрутил головой.

— Нет. Не так. — Он брутально прищурился. — Это не я расстался с Евой, а она со мной. Я ей предложил замуж, а она меня послала. Но тебе ведь похуй, будешь слышать то, что хочешь, так?

— Типа умный. — Скривился Мартынов. — И не матерись… мне здесь. Терпеть не могу.

— Иди на хуй. Вы меня втянули в какое-то дерьмо, а я ни сном ни…

— Заткнись! — дёрнул винтовку Анатолий и опять направил на Арину. — Заткнись! А не то я её… Мне терять нечего! Один чёрт, что воля что неволя. Прихлопну вас здесь всех по очереди, годик отсижу, и маман батю обязательно заставит меня оттуда вытащить.

А вот это уже было похоже на правду, поэтому Иван напрягся нешуточно.

— Ты закончил? А теперь я. Так вот если хоть один волос упадёт с головы человека, за которого я отвечаю, нечего терять будет уже мне, Мартынов. И тогда…

— Знаю, знаю. Тинка визжала, что ты боксёр, и мне голову оторвёшь разом. Но у тебя ведь две близняшки, если я эту укокошу, ещё одна останется.

Иван молчал.

— А у меня вот… Тиночка одна была. Звёздочка моя… заинька. И любит она тебя, а не меня, — нервно-плаксиво сделал брови домиком Анатолий.

— Твоя жена — ты и разбирайся. Она многих… любит.

Это походило на какое-то представление. Цирк. Беспалов явно видел, что затравленному, загнанному в угол человеку с ружьём — каким бы дерьмом и ничтожеством он не являлся — просто нужно выговориться, захотелось внимания. Понимания, сострадания.

— Продырявить бы тебя, урода вонючего, — хныкал Толик. — Отстрелить тебе палец, чтобы ты и впрямь стал Без-з… паловым.

У Вани не имелось ни малейшего желания поддерживать этот разговор.

— Двадцать первый! — Мартынов заржал.

Иван начал надеяться, что если будет молчать, то пока приедет Кристина, этот урод заснёт. Поэтому не разжимал губ.

— Чего молчишь? Молчишь. Ну молчи, молчи.

И Толик уже было заткнулся и тоже вроде бы, не то задумался, не то задремал, но тут раздался звонок телефона. Мартынов подпрыгнул, ружьё дёрнулось в руках. Иван уже приготовился к смерти…

«Блять, седина мне не к лицу!» — он медленно погладил себя по голове.

— Ух, ты… чёрт… — хлопнул себя по карману Анатолий. — Да! — достал он телефон. — Да! — и дальше принялся с кем-то обсуждать компьютерные игры, на которые Ивану не дали подсесть ещё в закрытой школе, в Англии, и за что он был этой самой школе несказанно благодарен.

Спустя ещё минут пятнадцать, которые они провели в кратких перепалках, перемежаемых моментами молчания, в дом влетела Кристина.

Пронеслась по коридору бегом. Стук каблуков её сапог, нарастал, как раскаты летнего грома.

— Мартынов! — застыла на пороге, но тут же кинулась к мужу. — Ты, что, сдурел? Да я тебя…

Ба-бах!

— И-и-и! — завизжала женщина и, зажав уши ладонями, отскочила к Ивану. Она вцепилась мёртвой хваткой ему в руку.

На этот раз парень даже почти не поморщился от оглушающего звона осколков стекла в разбитой мебельной стенке.

В комнату влетел Базин.

— Давай, забирай её отсюда, — оторвал от себя пальчики Мартыновой и моментально засуетился Иван. Хотел было подойти к Арине, но не решился.

Посматривая на Толика и его ружьё и хрястя ботинками по гранулам штукатурки, Василий приблизился к девушке и, просунув под неё руки, довольно легко поднял.

— К врачу её, — командовал Ваня, когда Дально-Бой проносил Кнопку мимо него. На мгновение взял Арину за похолодевшую от недостаточного кровяного потока ладонь. В груди в момент всколыхнулось то самое непонятное, болезненное, щемящее, похожее на страх и любовь одновременно. Захотелось поцеловать эти пальчики каждый по очереди. Нежно, осторожно.

Но Базин уже прошел мимо, и ладошку пришло отпустить. Ивану захотелось захныкать.

— Вези на Сокол и скажи Марго, пусть позвонит Елизавете Борисовне. Она сама знает…

Василий кивнул, аккуратно пронёс девушку в дверной проём и вышел.

— Может, я тоже пойду? — повернулся к Толику Иван. С Ариной исчезла и уязвимость, и он почувствовал себя гораздо свободней. — Жену-то я тебе доставил.

— Стой.

— Ну а чего?

— Я вас сейчас женить буду, — повёл винтовкой между стоявшими перед ним мужчиной и женщиной Мартынов. — Какие вы… красавцы. Женю, застрелю обоих, а потом и сам… застрелюсь.

Парочка молчала. Неизвестно, что чувствовала Кристина, но Ивана обуяла жалость с этому несчастному. Не хотел бы он когда-нибудь оказаться на его месте.

— Тин, неужели правда из-за него завязала? — по-свойски спросил у жены Анатолий.

— Толик, — наконец отмерла та, — чего ты добиваешься? Что такого уж страшного, что я хочу с тобой развестись? Почему ты не можешь меня отпустить?

— Дура, — вальяжно выплюнул муж. — Ты меня… не понимаешь. — И вдруг его лицо сделалось мечтательным. — А знаешь, как я трахал Лариску из «Московского курьера», м-м-м…

Женщина закатила глаза.

— Ну… а мне-то что. — Она неуверенно пожала плечами. — Мне по барабану.

— Ей понравилось… она сказала.