И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!

— А потом Серый откинется, и мы вместе клубешник её отожмём, а? — засмеялся довольный Базин.

— Чего скалишься, — укорил его Иван. — Клуб не её, а Жорика, ты в курсе.

— А мне брехала, что её.

Беспалов молча отмахнулся рукой.

— Скажи лучше, когда брата ждёшь?

— Да вроде бы через три недели, — почесал затылок Вася. — Но хрен знает, когда сюда доберётся. У него же дружков на каждой станции. — Он опять поднялся к шашлыкам. — А ты правильно сделал, что ко мне приехал. Когда меня Маринка бросит, а она меня обязательно бросит, я к тебе приеду. Сходим на футбол, в клубе поклубимся. Как там, кстати, твои девчули? Козочки эти, а? Пасутся? С рук уже едят? Молоко дают?

— Базин!

— Ох, и лакомые они. — Со знанием дела покачал головой друг и громко поскрёб щетину на щеке. — Молочненькие такие, розовенькие. Сисички, наверное, и вправду как у козочек, — обнял своей шофёрской рукой невидимую женскую грудь размера так эдак четвёртого.

— Да, блять, Базин! — подорвался с табурета Ваня. — Яйца подбери! Раскатал. — Однако, он уже понял, что друг его больше дразнит, поэтому перестал угрожать его роже и зубам.

— Что «Базин»? Что? У тебя там мимо рота носят чачу, мимо носа алычу, а ты клювом щелкаешь.

— Базин, — как неполноценному начал объяснять на пальцах Иван. — Они. Малолетки.

— И? Теперь их вишенку можно сорвать какому-нибудь прыщавому, который умеет только втыкать? А нам нельзя, потому что полтинник на двоих, и щетина колосится? Не понима-а-аю.

— Пока я с ними, никто их вишенку не сорвёт, — процедил сквозь зубы опекун.

— Ха! Ну-ну… Ты себя-то вспомни.

И они вспомнили.

Просидели друзья где-то часов до трёх ночи. Телевизора у Васи не имелось, потому как смотреть его особо некому: сожительница Маринка постоянно на работе, а парализованной матери не до этого — поэтому только разговаривали, вспоминали и рассказывали.

Ржали над тем, как когда-то, насмотревшись всякого и разного в Америке, Иван приехал домой и на двери своей комнаты повесил табличку: «Вход без денег и пропусков только Скарлет Йохансон». Базину это понравилось, и он тоже на комнате Сергея, которая по причине очередной того отсидки перешла к Васе, повесил бумажку с надписью: «Часная собственность Памелы Андерсон». Так и написал с ошибкой.

А сейчас Василий поведал сплетню о том, что Шиш, то есть Шурик Шишов, который лет в двенадцать переехал к ним в Кратово из Талина, объявил себя открытым геем.

— Пацаны гутарят, будто живёт с таким же дрыщем где-то в районе Лосиноостровской.

— Совет да… совет, — отмахнулся Иван. — Женитесь, топитесь — море рядом.

К деду вернулся уже утром.

«Прямо, как в детстве». — Потихоньку открыл калитку и цыкнул на Вертика, чтобы не скулил от радости и не гремел цепью.

Перед его отъездом Иван Макеевич с Иваном Степановичем выпили чаю. У внука на языке вертелись слова об Арине, но не слетали. Держались, как приклеенные.

Взяв у деда связку сушеных грибов и банку перетёртой дикой клубники для близняшек, Иван уже уселся в машину, и хотел было сдавать задом со двора, но передумал.

— Знаешь, — вышел он из автомобиля и встал рядом с открытой дверцей под работающий двигатель Фольксвагена, — я тут немного… — забрался пятернёй в волосы.

— Говори… — прищурился дед.

— Мне-нравится-Арина, — выпалил Иван как одним словом. Он знал, что с дедом нужно вот так — прямо и честно.

Иван Макеевич молчал долго. Посмотрел себе под ноги, глянул на улицу в распахнутые ворота, и только потом на внука.

— Ваня, — потёр он подбородок, — оно ведь йзнаешь, как получается. Люди живут друг с другом просто так. Найти своего человека — большая удача. Это я тебе как мужик говорю. А вдруг это она?

— Я не хочу её обижать.

— Ну, так не обижай, — развёл руками старик и поджал губы. — Будь с ней честен.

— А как же мать?

— Мать… — горестно вздохнул Иван Макеевич. — Мать-перемать. Мать — это серьёзно, но не будешь же ты отказываться от девушки из-за матери. Она ведь не отказалась от этого своего… мужа… из-за тебя.

Иван улыбнулся и обнял деда.

— Только, внучок, не делай глупостей. Не торопись, — погрозил ему пальцем прародитель.

— Хорошо, — закивал Иван. — Не буду.

* * *

Разумеется, такой роскоши, как сразу поехать домой, Беспалов позволить себе не мог. Сначала заехал в офис к отцу и забрал бланки налоговых претензий. Их они вместе с экономистом Ниной Анатольевной заполнили, и Ваня погнал в налоговый отдел на Переяславской. Потом побывал в одном из довольно крупных магазинов розницы чая, куда они поставляли сырец из Черногории. Иногда даже настоящий.

Как только вспоминал об Арине, сразу же начинал волноваться.

«Правда что, как пацан», — чувствовал он, что учащается дыхание, и пульс вообще делает, что хочет.

А ведь пока ещё ничего страшного не произошло. Рано впадать в отчаяние. Ему нужно только сделать первый шаг и посмотреть, что скажет девочка. Если пошлёт, придётся послушаться и пойти. И даже так далеко, как укажет. Она ещё не в том возрасте, чтобы добиваться её — преследование и совращение впаяют моментально.

Поэтому его нога на педали газа так и дрогнула напротив Детского мира.