И снова декабрь (СИ)

   Все у них было ровно, гладко, он и голоса на нее не повысил ни разу, и отцом хорошим был. Вот только молодой женщине хотелось особой теплоты в отношениях, ласковых слов, а ничего этого не было и в помине. Даже прибившаяся к ним кошка то и дело просила, чтоб ее по шерстке погладили, что уж говорить о молодой женщине... Иногда ей казалось, что исчезни она, муж о ней и не вспомнит. От таких мыслей становилось грустно и хотелось плакать.

   - Егор, - спрашивала она в такие минуты, - как ты думаешь, мы с тобой хорошо живем?

   Быстров вздыхал: в последнее время подобные разговоры случались все чаще и начинали его раздражать.

   - Я в чем-то виноват? Прости, исправлюсь, - бормотал он ставшие привычными слова и опять вздыхал.

   - Я не могу больше так жить! - взрывалась она. - Ты опять делаешь вид, что ничего не понимаешь! Скажи, можешь ты хоть иногда, хоть раз в неделю обнять меня просто так, а не по какому-нибудь поводу? А поцеловать? Нет, не можешь! У тебя желания такого как не было раньше, так нет и сейчас. Мне от телевизора больше радости. А ты чужим был, чужим и остаешься.

   Щеки жены быстро становились мокрыми, и Быстров, понимая, что хорошо бы было обнять ее и успокоить, но отчего-то этого не делая, вставал и начинал ходить по комнате из угла в угол. Потом, остановившись возле нее, плачущей, говорил тихо и устало:

   - Я такой, какой есть, и ты видела, за кого выходила замуж. Я забочусь о тебе и дочери, по ночам к соседу бегать, как мне кажется, тебе тоже не надо. Других женщин у меня не было, нет и в дальнейшем, уверяю тебя, не предвидится, живем без скандалов. Что же тебе еще нужно, милая?

   - Любви, - шептала она прерывающимся от слез голосом. - Хочу, чтоб ты меня любил. Хоть немного.

  Егор, не желая в очередной раз втягиваться в этот уже изрядно надоевший ему разговор, пожимал плечами и выходил из комнаты. Не извиняться же ему было за нелюбовь? Он на самом деле не понимал, почему нельзя жить без нее. Просто, доверительно и спокойно.

   Было в его семейной жизни одно маленькое светлое пятнышко - дочь Аленка. К ней он и направлялся, зная, что надо только немного подождать: через час-полтора жена обязательно подойдет к нему и извинится. И тогда он наконец-то сделает то, что для нее, по какой-то неведомой ему причине, было жизненно важным: обнимет без какого-то особого повода и молча погладит по волосам. А потом опять дома будет тихо и спокойно. До следующих слез.

   Спрашивается, откуда же им было взять эту самую любовь? Оба, вступая в брак, об этом подумать забыли. Все в точности, как в русских народных сказках: женился Иван-царевич на своей ненаглядной - и все, сказочке конец. Подразумевается и в сказке, и в жизни, что дальше все будет хорошо. А ничего хорошего, хоть жди, хоть не жди, может так и не случиться, потому что сказочке-то конец.

   И неизвестно еще, как Иван-царевич со своей Василисой ладил. У него хоть были пиры, охота, дружина верная; умел, наверно, душу отвести. А поскольку у Быстрова ничего кроме семьи и работы не было, то ему часто казалось, будто проживает он какую-то не свою жизнь. В ней и жена была чужой, и даже место, где он жил, тоже было чужим. Как бы то ни было, одно Егор знал точно: инициатором развода он не станет.

   Когда Быстров получил письмо, в котором жена просила дать ей развод, то нисколько не удивился: все к этому шло. После свадьбы они довольно долго и старательно пытались слепить то, что можно было бы с большой натяжкой назвать семьей, но ничего толкового из этого так и не получилось.

   Странно бывает в жизни: ни того, ни другого нельзя было назвать плохим человеком, а вот поди ж ты... Так и остались они в судьбе друг друга людьми случайными, у которых, по злой иронии судьбы, всего лишь оказались рядом места в театре, где шел очередной спектакль о чужой счастливой любви.

   А сейчас жена писала, что не держит на Егора зла; что во многом виновата сама; что с дочерью он может общаться столько, сколько захочет; что она откажется от алиментов, если он выплатит ей определенную сумму денег. Оказалось, что родители решили продать свой дом и купить более просторный, чтобы и для нее с дочерью было место. И хотя названная сумма очень даже впечатлила Быстрова, согласие им было дано сразу же. Пришлось, конечно же, влезть в огромные долги, но деньги для жены все же были собраны, а когда развод состоялся, то оба почувствовали облегчение.

   С дочерью Егор всегда находил общий язык, так было и сейчас.

   - Папочка, ты только не плачь, - говорила она так, как будто когда-то видела его слезы, - я на все лето буду к тебе приезжать. Я маме пока не говорила, но, когда вырасту, буду с тобой жить.

  Он согласно кивал головой и через силу улыбался, понимая, что пройдет какое-то время, и дочь уже не будет так в нем нуждаться, а ее слова - это всего лишь слова ребенка, тоскующего по своему отцу.

   - Мы можем уже сейчас поговорить о том, чем будем заниматься летом, - бодрым голосом ответил он.