И снова девственница!

— Миральд, — тяжкий всхлип, — я совсем о нём забыла. Убила и забыла! Понимаешь? — судя по тону, истерика намечалась знатная.

— Посмотри на меня, — он слегка отстранился, не выпуская её из рук, — ты сделала всё, что могла и даже больше! Я сделал всё, что мог. Это судьба. Поверь, мы и так отсрочивали её, как могли, — всё это он страстно высказал в зовущие губы, а потом не выдержал и приник, словно изголодавшийся по влаге бедуин. Отвлекая, подавляя своей волей, не давая погрузиться в бездну ненужного самобичевания.

Она цеплялась за него, как за спасительный буй, подвернувшийся в штормовом море. Корабль её беспутной жизни давно утонул в его безжалостных волнах, и сейчас она барахталась оглушённая, беспомощная, потерявшая ориентир. Хотя нет, вон он, чёрный ворон — указующий перст. Прямо как у викингов, выпускавших этих птиц для определения близости суши и направления к ней.

Глава 14. Корабли в море лавировали, лавировали

Слегка пошатываясь от поцелуйной терапии, Люба шла впереди траурной процессии между королём и главным магом. Его Величество галантно поддерживал несостоявшуюся невестку, показывая всем окружающим, что к смерти сына та непричастна. Безусловно, он знал и об её роли, и о происхождении, и о том, как мужественно она преодолела узы кровного договора. Знал, но молчал. Более того, намеревался воспользоваться сложившейся ситуацией.

Жара стояла невыносимая. Она давила на темя, прокаляла тёмную ткань одежды, жгла кожу и не давала нормально дышать. Хвала Богам, королевская усыпальница находилась недалеко от дворца, в пределах его комплекса, иначе ни труп, ни его провожатые долго бы не продержались. Наконец, они достигли прохладных сводов величественного сооружения, хранившего в своих недрах все поколения усопших монархов и их семей. Остановившись под сенью душистой сирени, люди окружи гроб, почтительно предоставив центральное место Базальду.

— Давайте почтим память усопшего… — стандартные фигуры речи перемежались довольно прочувствованными моментами, создавая впечатление искренней печали сильного отца по, пусть слабому, но родному отпрыску, — он был хорошим сыном, послушным и преданным. К сожалению, такие уходят от нас первыми…

Слова лились рекой, мимика соответствовала содержанию, но Любу что-то смущало. Очень. Как будто тот умело играет на публику. Приглядевшись повнимательнее, она заметила, что одна рука, та, что не жестикулировала, покоилась в кармане брюк. Это придавало некоторую небрежность общему облику и намекало, что слова словами, но …

Увиденное покоробило девушку и она потихоньку стала отступать к Корду. Тот нарочито заботливо поддержал вдову, всем своим видом показывая, что его действия мотивированы сугубо простым человеческим милосердием. Наконец, речь закончилась, тело торжественно отнесли в склеп, засунули в свежевыдолбленную нишу и отправились на поминальный обед. К счастью, традиции целовать покойника здесь не водилось, позволив Любане избежать совершенно ненужных волнений. И без того она едва держалась на ногах, а судя по лицам и позам присутствовавших, больше всех переживала за Миральда.

По настоянию Корда в конце трапезы Его Величество официально объявил о невиновности принцессы Грэзиэны, происках врагов и выразил желание и дальше оказывать ей покровительство. Естественно, ей ничего не оставалось, как согласиться. И вот тут-то началась импровизация… незапланированная и малоприятная. Король выразил желание осуществить третий пункт «Соглашения о намерениях», согласно которого «Если по независящим от него причинам, как то неизлечимая болезнь или смерть, принц Миральд Варокский не имеет возможности заключить брак с принцессой Грэзиэной Дарийской, все его права переходят главе правящего рода Кординии». А поскольку они даже успели пожениться, логично будет повторить обряд, тем более что дева хороша собой и до сих пор невинна.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — чуть не поперхнувшись от неожиданности, выдавил из себя Корд, но ведь сейчас траур.

— Да, я понимаю, но наследника у меня теперь нет, а это дело серьёзное, — насупил брови Базальд.

— Именно, — многозначительно проинтонировал главмаг, — нарушив святое правило, есть опасность впасть в немилость у богов, и тогда ни одна жена не поможет.

Король упрямо выпятил подбородок, но решил не увлекаться, а то мало ли.

— Хорошо, но я готов ждать лишь сорок дней и ни часом больше, — сказал, как отрезал.

Люба с силой сжала кулаки под столом, дабы ненароком не выдать реакцию. Что там, её чуть не передёрнуло от отвращения от одной мысли о близости с ним! Ворон еле сдержался, чтобы не обнять девушку и тоже сжал кулаки.

* * *