И снова мир

– Не переживайте, мистер Бэй, вы справились со своей задачей, никакой опасности от мисс нет, Гуй пропал без вести и никаких улик предоставить теперь не сможет. Как мы и предполагали, обыкновенная провокация, – успокаивал Чжана Элисар.

– А как же письмо Гуя? – спросил Чжан.

– Элисар прочитал его, оригинал не имеет копий, нам просто необходимо его забрать, – ответила лысая женщина.

Глава XXVII

Люди собрались в фойе гостиницы, Альфред Патерсон поставил на середину деревянный стул, в который присел Хипо. Похищенные уселись в расставленные по периметру старые, но мягкие кресла. Семья Максвелов присела на диван, который располагался сразу за Хипо. Чувствовалось некоторое напряжение, и молчание продолжалось несколько секунд, пока первым не заговорил дежурный по станции.

– Я прошу прощения за доставленные неудобства, всё же мы постараемся как можно быстрее закончить процесс и отпустить вас по домам.

– Как скоро всё закончится?! – с тревогой в голосе спросила Мари Клебер. Она переживала за своего сына.

– Конечно, всё зависит непосредственно от вас самих, – заговорил Хипо.

– В чём заключается наша вина? – не понимал «святой» Урсус.

– Ваша вина в том, что вы – люди, причём одни из самых ярких представителей своего вида, – ответил на вопрос Патерсон.

– Немедленно верните нас назад, иначе мы вынуждены будем оказать сопротивление! – потребовала принцесса Абаль.

Хипо и Патерсон неожиданно для всех рассмеялись, дежурный вытащил из верхнего кармана своего мундира носовой платок, вытер им слёзы с лица, строго предупредив:

– Вы не сможете покинуть пределы Гранд Палас, как бы вы ни старались, силовое поле строго ограничивает ваше передвижение внутри зоны.

Не послушав предостережений дежурного, Митсеру схватил небольшой журнальный столик, стоявший рядом с его креслом, и бросил его в окно. Стекло разбилось вдребезги, но вот дальше произошло то, что поразило всех гостей. Вылетевший наружу столик повис в воздухе и моментально обуглился, после чего упал на землю, превратившись в кучку пепла.

– Храни нас господь, – перекрестившись, произнёс Урсус.

Скованные страхом Максвелы, словно заворожённые, смотрели на всё происходящее и никак не могли понять своего присутствия здесь. И всё же старший Максвел нашёл в себе силы, чтобы встать со своего места и потребовать объяснений от Хипо.

– Скажите, мистер Хипо, для чего всё же вы собрали нас здесь и, насколько я смею судить, наша семья никакого отношения к самым ярким представителям человечества не имеет.

– О, что вы, что вы, господин Максвел. Вы довольно хороший адвокат, и вам выпала честь представлять сторону защиты.

– Защиты?

– Именно защиты! Защиты человеческой расы, которая стоит на пороге катастрофы. Вы, мистер Максвел, адвокат человечества! – теперь уже громко отвечал Патерсон.

– Вот это круто! «Таймс» теперь непременно напишет о тебе, мужик, – восторгался Джери.

– Сейчас это закрытый процесс, так что в ближайшее время о вас никто не узнает, и мечтать о славе пока не приходится, – подметил Патерсон.

– Кто вы? – спросила жена Александра, обратившись к Патерсону и Хипо.

– Один из присутствующих здесь знает, кто мы на самом деле, правда, господин Астафьев? – задал вопрос Хипо.

Александр Максвел перевёл своё внимание, как и остальные, на русского олигарха, который всё это время отмалчивался. Не вставая со своего места, Астафьев одновременно перебирал пальцами обеих рук, прикладывая поочерёдно к большим пальцам остальные, начиная с указательного и заканчивая мизинцем, а затем в обратной последовательности, убирая мизинец бил безымянным пальцем по большому, заканчивая указательным.

– Это была не берлога, – Астафьев прекратил манипуляции с пальцами, начав свой рассказ.

* * *

Мой отец ненавидел цивилизацию, так же как и моя мать, они любили природу, любили жизнь, но ненавидели всей своей душой социум. Им казалось, что мир окутан невидимой паутиной зла и все мы рано или поздно попадаем в его сети. Единственный способ избежать участи жертвы – присоединиться к тем, кто находится в глубине острова, подальше от городских окрестностей. Островом они назвали скит, в котором поселились, когда мне исполнился ровно год.