И снова пятница, тринадцатое...

Постепенно вращение замедлилось, и Толик получил возможность немного осмотреться. Магическая сила амулета перенесла его на большую поляну, битком набитую чернокожими людьми. Нарядно одетые негры и мулаты самозабвенно отдавались безумному танцу, вгонявшему их в транс и позволявшему общаться с добрыми и злыми духами, населявшими их мир.

Толик, крепко сжимая амулет, проталкивался сквозь потную разгоряченную толпу. Никто не обращал внимания на мальчишку, никто не пытался его остановить. Впрочем, Толик и сам не знал, куда именно он идет. Он двигался вперед, чувствуя, что должен поступить так, а не иначе. Постепенно он начал понимать, что здесь его ждут… Толпа расступалась перед мальчишкой и смыкалась за его спиной, словно живой океан, все громче стучали барабаны, визжали женщины, исступленно тряслись колдуны, молившие о том, чтобы на них снизошло божественное откровение. Жаркий ночной воздух, наполнявший легкие, казался расплавленной смолой, каждый последующий шаг стоил мальчику все больших усилий, но он продолжал упорно двигаться в самую середину обезумевшей толпы, зная, что там находится тот, кто пожелал встретиться с ним.

Лежавший на украшенном цветами помосте черный старик с белыми, как снег, волосами был мертв. Жизнь покинула это тело, но все, кто оказывался рядом с помостом, с почтением и трепетом смотрели на своего унгана, который даже теперь обладал огромной властью над людскими душами. Повинуясь интуиции, Толик подошел ближе, встал рядом с помостом. Прошло несколько очень долгих минут, а потом мертвец приподнялся со смертного ложа, пристально посмотрел на мальчика…

Хотя старик был мертв уже много часов, его взгляд совсем не походил на взгляд тупого бездушного зомби. В глазах колдуна по-прежнему светились разум и сила, которые не смогла загасить сама смерть.

– Зачем ты взял то, что тебе не принадлежит? – грозно вопросил он.

Голос мертвеца вгонял в трепет, заставляя холодеть даже в жаркую тропическую ночь, а налитые кровью глаза заглядывали, казалось, Толику прямо в сердце. Больше всего мальчишка хотел удрать подальше от взора страшного мертвеца, но, несмотря на вполне понятный страх, подавил это свое желание, понимая, что ему выпал последний шанс спасти любимых людей. И, собрав всю свою волю, мальчик вступил в диалог с могущественным колдуном, оказавшимся сильнее собственной смерти.

– Простите, что я взял амулет, но в нем те, кого я больше всего на свете люблю. Значит, в какой-то мере он принадлежит и мне. Вы ведь дедушка Маши? Да? Я правильно догадался? – пролепетал Толик каким-то не своим голосом.

Седовласый мертвец едва заметно кивнул головой, продолжая пристально разглядывать Толика, словно просвечивая насквозь.

– Не мне судить, почему вы так поступили со своим сыном, но из-за этого наказания страдают ни в чем не повинные люди. Это несправедливо! Маша говорила, что вы повелеваете и злыми, и добрыми духами, так почему же в конце жизни вы выбрали путь зла, обрекли на страдания моих родителей, братишку, сестру Арсения?!

– Мой сын отрекся от своих предков и пошел против воли отца. Это страшное преступление, грех, который почти невозможно искупить, – негромко заговорил мертвый колдун. – Он хотел стать другим, позабыв, что человек всегда остается самим собой. Я передал ему амулет, чтобы лоасы пришли к нему на вашу, чужую ему землю. Связь не должна обрываться! Где бы он ни жил, кого бы ни любил, человек не должен забывать свою родину! Я не хотел никому зла, но лоасы вершат судьбы смертных. Барон Самеди – хозяин кладбищ и черной магии – решил наказать моего сына-отступника. Так амулет стал источником зла. А злые силы всегда наказывают и невинных.

– Я умоляю, я на коленях прошу, расскажите, как избавиться от проклятия, как мне спасти мою семью! – Толик действительно опустился на колени и, хотя всегда считал, что слезы – удел слабонервных девчонок, не смог удержаться от рыданий. – Прошу вас, скажите, что мне делать? Эти люди ни в чем не виноваты, они не отрекались от веры своих предков, они просто жили, а потом превратились в подобие ходячих мертвецов. За что? Наказывать их – несправедливо! Пожалуйста, пожалейте нас! Вы ведь незлой! Незлой!

Черное лицо колдуна было непроницаемым. Он оценивающе смотрел на мальчика, словно взвешивая на весах каждое его слово. Наконец мертвый унган поднял руку, и, повинуясь этому знаку, плясавшие на поляне негры замерли, уставившись на своего повелителя. Голос старика прозвучал в абсолютной, какой-то нереальной тишине:

– Сожги амулет, тогда чары утратят силу. Живые вернутся к живым, а мой сын избавится от гнева духов. Сожги амулет и сдуй его пепел в лица тех, кого хочешь освободить.

Произнеся эти слова, мертвец опустился на помост, и стало понятно, что на сей раз жизнь покинула его окончательно. Как только это произошло, негры закричали на разные голоса, все вокруг завертелось, и Толик почувствовал, что его душа устремляется к черному, усыпанному огромными звездами небу.