И снова пятница, тринадцатое...

Ответ на отчаянные слова девочки был страшным – в ванну со звоном посыпались осколки стекла, а в помещение хлынул поток газа. Хитрая и безжалостная кукла отлично знала, как выманить свою жертву из убежища – для этого ей оказалось достаточно разбить оконце между кухней и ванной комнатой.

Мила закашлялась, почувствовала, что вот-вот потеряет сознание, слабеющей рукой повернула защелку на двери. Девочкой руководил инстинкт, стремление любой ценой вырваться из смертельной ловушки. Она выскочила из ванной, и в этот момент в ее голове вспыхнул целый фейерверк сияющих звездочек. «Хорошо, что от искр, которые сыплются из глаз, не может взорваться газ», – возникла в мозгу нежданная рифма, а потом все погрузилось во мрак.

Болел затылок. Почувствовав это, Мила не сразу поняла, в чем дело, но потом вспомнила все, что случилось с ней вечером в пятницу, тринадцатого. К счастью, газом в квартире уже не пахло, а в остальном положение трудно было назвать обнадеживающим. Куклы сумели взгромоздить свою пленницу на стул, и теперь она сидела, обмотанная по рукам и ногам шелковыми ленточками и кружавчиками. Столь легкомысленные на вид путы не позволяли ей даже шевельнуться, не говоря уже о том, чтобы оказать сопротивление. Перед глазами плыло, предметы не имели ясных очертаний, а когда Миле удалось сфокусировать взгляд, она увидела стоящую перед собой шеренгу кукол. Здесь собрались все ее фаворитки – золотоволосая Вероника, скромная, одетая в школьное платьице Анюта, черноглазая цыганочка Изабелла, высокая красавица Лидия и пухленькая коротышка Даша. Взгляд у всех кукол был вполне человеческий – строгий, без тени жалости и сострадания. Только в темных глазах Изабеллы Мила уловила легкое сочувствие. Как ни странно, зачинщицы кукольного бунта – смуглой блондинки Байкерши – в этой компании не было. Вспомнив о ней, Мила начала озираться по сторонам, гадая, куда запропастилась ее главная противница.

– Я здесь! Не суетись… – Резкий гортанный голосок донесся откуда-то сверху.

Мила подняла голову и увидела: затянутая в черную кожу кукла сидела на краю шкафа, покачивая ногой в изящном сапожке. Видеть собственными глазами настоящую живую куклу – ухмыляющуюся и вполне довольную собой – было настолько дико, что в какой-то момент Мила подумала, будто все это ей снится. Однако шелковые ленточки чувствительно стягивали запястья, а голова болела от удара тяжелым предметом, напоминая о реальности происходящего.

Байкерша легко спрыгнула со шкафа, затем, заложив руки за спину, прошлась по комнате, остановившись возле стула, на котором сидела связанная пленница. Кукла снизу вверх посмотрела на Милу, но вид при этом у нее был гордый и весьма высокомерный:

– Вот ты и попалась! Мой план, как всегда, блестяще удался. Сначала я избавилась от взрослых, а потом, когда ты осталась одна, поймала тебя без особых хлопот. Готовься к справедливому суду, вероломная предательница.

– За что?

– До сих пор не догадалась, бестолковая девчонка?

Миле не нравился тон, которым говорила с ней эта нахальная, наполовину облысевшая кукла, однако кротко ответила:

– Нет, не догадываюсь. Я никому не делала ничего плохого.

– Даже так? – Байкерша пожала плечами.

– А… Кажется, я понимаю… Все дело в том, что мне захотелось забрать твою одежду?

– Частный случай. Я бы вообще могла о нем забыть – не люблю мелочиться. Между нами нет ничего личного, Людмила. Я просто выполняю свой долг.

– Долг?

– Восстанавливаю справедливость. Мщу за обездоленных и преданных.

– Не врубилась… – Девочка тряхнула кудряшками, пытаясь понять, шутит Байкерша или говорит серьезно.

– Куда уж… Где вам, сытым и счастливым, думать о таких «пустяках»! Когда в дом к ребенку приносят куклу, она становится настоящим другом малышу. Кукла разделяет его радости и горе, приходит на помощь в трудную минуту, веселит, беспокоится о человеческом детеныше. Кукла – первый друг маленького человека. Мы, куклы, полностью отдаемся бескорыстной жертвенной любви к своему хозяину, мы преданы вам, люди, как собаки!

– Но и я люблю кукол!

– Лучше помалкивай, а не то придется заклеить тебе рот. Ненавижу лицемеров!

Мила шевельнула стянутыми за спиной руками, к великой радости обнаружив, что все-таки, вероятно, сможет потихоньку растянуть узлы на лентах. Байкерша не заметила движения пленницы, с жаром рассуждая на волновавшую ее тему:

– Вы, люди, используете нас, кукол, а потом выбрасываете, как ненужные вещи. Но у нас есть душа, мы – живые! Дети прекрасно знают об этом, но, взрослея, стараются забыть нашу маленькую тайну. Я пришла в твой дом, чтобы выяснить, как ты относилась к игрушкам. В том случае, если суд признает тебя виновной, я стану не только судьей, но и палачом!

– Но я не выбрасывала кукол! Вот они стоят – нарядные и красивые…

– Помолчи. Последнее слово тебе еще предоставят. А сейчас мы выслушаем свидетелей, – Байкерша прошлась вдоль шеренги кукол и указала на Веронику: – Говори!