И снова в бой

Проходит час. Репродуктор постоянно сообщает данные о вражеских самолетах: "Воздух! Самолет Ю-88, квадрат тридцать три, курс триста шестьдесят градусов, высота четыре тысячи метров, "Воздух! Самолет "Хейнкель-111", квадрат двадцать восемь, высота пять тысяч метров", "Воздух!.. Воздух!.. Воздух!.." А мы бессильны что-либо сделать.

Звонит прямой телефон с аэродрома. Бланко поднимает трубку:

- Самолет МиГ-1 готов к полету! Бланко звонит по другому телефону:

- Подполковник Витошников? "Миг" уже готов! Полетите вы или разрешите это сделать Мероньо?

- Нет! Нет, сам полечу!

Через несколько минут появляется подполковник. Он уже в шлеме. В руках - очки.

- Пошли! - говорит он мне. - Будешь поддерживать связь со мной по радио.

- Разрешите мне полететь, товарищ подполковник, - настаиваю я.

- Не будем об этом, я же сказал!

Бланко провожает нас до порога, смотрит нам вслед. Мы шагаем к аэродрому, а Бланко возвращается в штаб. Там на столе, сколоченном из досок, расстелены карты. Одна из них висит на стене. Эта карта усеяна различными значками, обозначающими линию фронта. Там же проставлено сегодняшнее число - 20 сентября 1942 года. На другой карте, расчерченной на множество квадратиков, девушка-оператор передвигает маленькие фигурки вражеских самолетов и хорошо отточенным карандашом наносит данные об их передвижении, высоте, курсе. Со стороны может показаться, будто она просто играет.

Подходим к машине, покрытой камуфляжной сеткой. Механик докладывает подполковнику о проделанной работе. Витошников надевает парашют, молча забирается в кабину, долго проверяет приборы и наконец запускает мотор. Дает газ один раз, другой, третий и, убедившись в хорошей работе мотора, выруливает на край поля. По радио запрашивает разрешение на взлет. Я тщательно осматриваю взлетную полосу и, убедившись, что она свободна, отвечаю:

- Все в порядке, можно взлетать!

По звуку мотора определяю, что все идет нормально. Взлет прошел хорошо. Летчик убирает шасси и набирает высоту. Две тысячи метров. Мы все внимательно следим за полетом - механик, оружейник, комиссар, солдаты охраны и я с микрофоном в руке.

- "Ласточка"! "Ласточка"! Тридцать минут в полете... Как меня слышите?

Не отвечает. Может, отказало радио?

- "Ласточка"! "Ласточка"! Горючего осталось только на пять минут!

Самолет летит на высоте четыреста метров над полем. Вираж, заход, поворот, снова вираж...

- Что-то случилось, - говорит комиссар эскадрильи.

- Почему он не отвечает?

Из гнезда выходит лишь одна "нога".

- Что-то случилось с шасси!

Когда самолет находится над посадочным знаком "Т", из гнезда выходят две "ноги". Выхлоп черного дыма - и мотор останавливается. Управление этим самолетом весьма сложно, тем более если летчик на нем впервые.

Витошникову не удается выбрать прямую и самую длинную площадку на поле. Он пытается посадить самолет на большой скорости, но когда опускает закрылки, самолет "скачет" в воздухе и снижается вне поля на полотно железной дороги. Самолет летит по рельсам, несколько раз подпрыгивает и ударяется о землю. Подполковника Витошникова с тяжелым ранением головы отправили в госпиталь.

Так шли дни за днями. Самолет снова отремонтировали. Патрульные полеты вели: капитан Л. Г. Ампилогов, командиры второй и третьей эскадрилий лейтенант Воронцов и старший лейтенант Финогенов - на самолете И-16; Бланко, Бельтран и я - на "миге". Тренировали тех пилотов, которые еще не летали на "миге". В полк прибыл новый командир - майор Халютин. Подтянутый, серьезный. Говорит отрывисто и четко, но умеет и пошутить. Сегодня в столовой после полетов он подсел к нам. Девушка накрыла на стол, принесла обед.

- Знаешь, - сказал я Бельтрану, - я заметно поправился после того, как сюда прибыл. По-моему, это скорее санаторий, чем воинская часть.

- Почему тебе положили так мало мяса? - вдруг спросил майор.

- Почему мало?! - Я думал, он шутит. - Мне и половины этого хватило бы.

Однако майор уже спрашивал официантку:

- Где дежурный по столовой?

Подошел дежурный по столовой офицер Никулин.

- Какие нормы у испанцев в столовой?

- Как и у всех других, - ответил тот, немного удивленный вопросом.

- А у меня?

- Та же норма!

- Тогда почему такая разница в порциях? Сравни-ка сам!

- Извините, товарищ майор. Здесь, наверное, ошибка!

- Чтобы таких ошибок больше не было!

Официантка, несмотря на наши протесты, забрала тарелки и принесла другие, с новыми порциями.

После ужина мы обычно гуляем по единственной в деревне Бориково улице. Принарядившиеся девушки собираются здесь после трудового дня потанцевать и попеть под гармошку или гитару. Гитара здесь не меньше в ходу, чем в Испании. Некоторые думают, будто каждый испанец играет на гитаре, и когда мы признаемся в своем неумении, все очень удивляются. Мы поем испанские песни. Девушки танцуют русские танцы, а мы с Бельтраном показываем им румбу. Успех у зрителей превосходит все наши ожидания...

Вечером, когда есть время, мне нравится иногда побродить одному, послушать тишину... Люблю я и солнечные дни, когда взлетное поле сверкает цветами, а со стороны леса ветер доносит аромат хвои.