И снова в бой

Селестино сидел за столом и почти ничего не ел, уставившись в одну точку.

Мать, озабоченная плохим настроением сына, спросила:

— Что с тобой, Селестино? Почему ты не ешь?

— Я поеду на Кубу, — ответил тот.

— Бог мой! — воскликнула мать. — Ты опять об этом!

— Что, тебе не нравится дома? Подожди, все ведь ждут… Провозгласят и у нас республику, и дела пойдут лучше, — заметил отец.

Селестино понимал, что отец не против его поездки на Кубу, только советует подождать еще немного: может, действительно, что-нибудь изменится и у них в стране, и, вместо того чтобы испытывать судьбу за морем, Селестино найдет себе место под солнцем дома?

Но семья их продолжала бедствовать, и в 1933 году, несмотря на то, что испанский король бежал из страны и была провозглашена республика, бедные оставались бедными, богатые — богатыми. И не всегда Селестино мог найти себе работу в родных краях. По-прежнему безжалостное солнце выжигало всю растительность на каменистых склонах гор, и рабочие семьи часто голодали. Он хорошо помнил престарелую соседку Пепу, стиравшую белье для сеньорит, у которых были песеты.

Прошло несколько месяцев после их разговора за столом. И вот однажды, когда Селестино возвращался домой, на пороге он столкнулся с отцом.

— Подожди, Селестино, — сказал отец, — я, действительно, ждал чего-то от республики… Но в жизни бедного человека ничего не изменилось к лучшему. Поезжай-ка ты все-таки на Кубу! От новых политиков мы ничего не получим. Лучше работать в чужой стране, чем прозябать молодому человеку, полному сил, здесь без работы. Поезжай!

Мать, услышав эти слова, так и застыла, прислонившись спиной к росшему во дворе дереву и вытирая глаза черным платком, покрывавшим ее голову. При расставании не сдержал слез и отец…

На Кубе, в Гаване, Селестино остановился у своих дальних родственников. Через несколько дней ему сказали:

— Селестино! Ты уже заметил, что пряники здесь не падают с неба. Чтобы прожить, нужно работать, и много работать… Ищи работу!..

Что он мог сделать в свои неполные пятнадцать лет в стране, где и без него хватало безработных? Начать работать мачетеро на плантации сахарного тростника? Но там требовалась не только сноровка, но и сила взрослого мужчины. Для рук подростка мачете оказалось тяжелым, да и пребывание на июльской 35-градусной жаре по 12–15 часов в сутки в течение двух месяцев — не по его силам. Другой же работы на Кубе не было… А он мечтал накопить денег, вернуться в Испанию и поступить в училище, чтобы стать летчиком… Летать — это была его заветная мечта!

«Что же делать?» — не раз спрашивал он себя, проводя дни в отчаянных поисках работы.

На Кубе Селестино Мартинесу пришлось многое испытать. Он работал то в стеклодувной мастерской, то в мастерской, где смешивал краски, то мыл посуду в кафе, то работал на камнедробилках; был шофером. Пришлось ему и рубить тростник, и выполнять любую другую работу. Когда в 1936 году в Испании на выборах победил Народный фронт, Селестино вернулся в Испанию. Он был без гроша в кармане, но по-прежнему мечтал стать летчиком.

Вскоре против власти Народного фронта в Испании выступил фашизм, и Селестино встал в ряды бойцов республиканской армии. Он сражался на разных фронтах, затем его послали учиться летному мастерству в СССР. В то время, когда вместе с другими испанцами он учился летать на У-2, а затем на СБ, война в Испании окончилась.

Как и другие молодые испанцы, он остался в СССР и, когда началась Великая Отечественная война, сразу же попросился на фронт. Так он стал летчиком-связным на У-2.

С разных мест боев, с разных фронтов Селестино посылал своей семье весточки. В письмах он рассказывал о боевых успехах, о своих товарищах, о себе. Вот несколько отрывков из его писем.[2]