И снова — здравствуйте!

— Просто вспомни свои ощущения, свои чувства от соприкосновения со своей магией. Вспомни, а потом потянись ко всему, что хоть как-то похоже в окружающем мире… — выдохнув, я до треска сжал руками перила, за которые держался, и попытался сделать то, что описывал приятный до отвращения голос баронской дочки.

— Все виды магической энергии, какие только можно придумать, к каким имеют сродство маги, постоянно находятся вокруг нас… — продолжала быстро-быстро говорить Анна, видимо, слегка напуганная моей эмоциональной вспышкой… и треском натурально ломающихся и крошащихся перил под A-ранговыми пальцами. — Энергий крохи, и они очень сильно перемешаны, но они есть. А в состоянии «магического истощения», даже таких крох хватит, чтобы стало немного легче… На самом деле, это состояние само собой пройдёт с течением какого-то времени: час, может два, и ты будешь в порядке — энергия накопится или сгенерируется самостоятельно… но, если «помедитировать», то процесс можно ускорить…

Я честно и старательно, даже истово пытался сделать то, что она говорила. Радовало последнее, сказанное ей — что состояние вообще обратимо, более того, «рассосётся само», даже, если у меня сейчас ничего не получится. Но ждать час… тем более — два!

Поэтому, я страстно тянулся, одновременно пытаясь вспомнить свои ощущения от своего пламени…

И вдруг! Действительно что-то почувствовал. Что-то знакомое прямо перед собой. Прямо в том, за что продолжал держаться своими руками. Там, в этом чём-то, этого непойми чего было больше, чем просто в воздухе вокруг. Оно там было!

И я сильнее стиснул руки, всем своим естеством потянул это непойми что на себя, к себе, в себя, по кратчайшему пути — через руки. И это что-то двинулось. Двинулось и, сначала медленно, потом быстрее и охотнее, поползло ко мне… в меня…

Это… описать это ощущение словами сложно. Это будет нечто среднее между первым глотком воды после многочасовой жажды, тенью, после испепеляющего солнцепёка, прыжком с жары в ледяную воду, шипучим жаропонижающим и стаканом апельсинового сока после недельной голодовки… среднее… среднее, возведённое в степень! В двузначную степень!

Я непроизвольно отпустил руки, открыл глаза и отшатнулся, сделав шаг или два назад.

Открыл глаза и охренел: перила пустили зелёные ростки, которые вытянулись вверх сантиметров на пятнадцать. Почки на этих ростках набухли, лопнули и выпустили наружу зелёные листья… и даже бутоны цветов, которые тут же, прямо под моим взглядом, тоже набухли и распустились, начав источать приятный аромат.

От увиденной картины я испытал шок. Самый настоящий — психологический, понятийный и сенсорный.

— Что это?!.. Как?!.. у меня же сродство со Смертью??! С магией Смерти?! — отступая всё дальше, говорил в шоковом состоянии я, глядя то на ростки с цветами, то на свои руки, то на стоящую всё там же девушку… раскрасневшуюся и чем-то весьма довольную девушку, старательно изображающую испуг и недоумение… но, скинем это на шоковую галлюцинацию.

Почему? Да потому что, плевать мне в этот момент было на ней. Да и на весь мир. На всё, кроме того пчелиного роя мыслей, что поселился у меня под черепом и гудел всё сильней и сильней.

— Смерть — противоположность Жизни, — прозвучали слова. Не знаю, то ли Анна их сказала, то ли они вообще, сами возникли внутри моей головы. Не важно. — Если убрать Смерть — Жизнь расцветает…

Гудение роя мыслей-пчёл в голове становилось всё невыносимее. Мир качался. Мир мутнел, словно после удачно прошедшего джеба в район подбородка… Я поплыл… Мир качнулся и потемнел…

***

Глава 9

***

Если и отключился я там, на смотровой площадке, придавленный сенсорным шоком, то совсем ненадолго. Хотя, какое там «если»? Отключился — точно. Да и, когда снова глаза открыл, состояние моё нормальным было назвать можно только очень условно.

Именно поэтому я не сопротивлялся, когда Анна помогала мне подняться на ноги, помогала дойти до моей каюты, помогала укладываться на кровать… даже раздеться помогала.

Я не противился. Я был в это время, словно мешком пыльным пришибленный.

Почему?

Ну, как бы это так попонятнее объяснить? Допустим: когда ты придумываешь от скуки себе неких абстрактных зрителей-слушателей, которым, опять же, со скуки и из-за дефицита общения, рассказываешь своё виденье своей жизни — это, с натяжками и оговорками, но ещё нормально. Главное, не забывать, что зрители выдуманные… Но вот, когда эти самые, придуманные зрители-слушатели начинают твою жизнь комментировать… это уже край.

Хотя? Нет, это ещё не край! Настоящий край — это, когда среди комментариев зрителей, случайно находишь ответы на эти комментарии от «автора»… и этот «автор» — это не ты!!! Вот это — настоящий край!

В тот момент, когда на смотровой площадке мир поплыл, зашатался и потемнел, именно на этом «краю» я и оказался. Я, как бы сверху смотрел на привычную по миру Земли интернетовскую страничку с поясным портретом какого-то раззявившего рот рисованного мужика, чем-то меня отдалённо напоминающего.