И снова — здравствуйте!

Но мне было уже недосуг за ними всеми бегать и охотиться. Времени оставалось мало. Причём, неизвестно, насколько именно мало: я ведь не просто так S-вым «ядром» портальную площадку накачивал. Я из неё здоровенную бомбу делал. Примерно так же, как тогда, в «Уважухе» с Троном. Надоело «розничным отловом» заниматься — решил на «оптовый метод перейти».

И «минирование», между прочим, удалось. Только вот детонация установилась из-за моего «сбоя» не со специально приготовленного под эту цель мобильного пульта-артефакта, а, вроде бы, насколько моих навыков хватало для понимания, от срабатывания самого телепорта.

Как и почему получилась именно такая настройка — хз. Но вот уж так получилась.

А, когда именно с той стороны всё же решат отправить очередную партию смертников, я тоже — хз. А это значит: что валить надо. Побыстрее и подальше отсюда.

Но, просто так, прямо сразу, свалить не получалось. Не было такой возможности. Почему? «Шкала» падала.

Точнее, «бегунок» на «шкале» опускался. И опускался очень быстро. Я бы просто не успел с нынешним запасом достаточно далеко отойти от крепости. Свалился бы в паре сотен метров от стен, что — ни разу, не безопасное удаление. Учитывая память о том, как долбанули «A-шки» в долине… а здесь-то S-ка! То есть, как минимум, ёбнет не хуже.

Так что, пришлось всё-таки минут двадцать побегать за «недобровольными донорами» по крепости, попутно собирая их «ядра» в сумку.

Сумка… эх, моя хорошая, любимая сумочка… распотрошили тебя гадкие нехорошие демонюки. Распотрошили и бросили в грязь… И основную, и обе дополнительные, что в ней лежали… изверги! Нелюди! Да разве ж можно так с ценнейшими эксклюзивнейшими Артефактами?! Убить их, блин, за такое!..

Ой, а я и убил…

В общем, моим сумочкам пришёл звездец. Других сумок с расширением внутреннего пространства и без привязки к конкретному разумному в крепости не оказалось.

Я подобрал обычную. Хорошую, удобную, крепкую, объёмную, вместительную… но обычную. Не магическую. А это значит что? Это значит, что место стало резко ограниченным. Что, в свою очередь, означает необходимость его экономии. И сортировки всего моего имущества на важное и… не такое важное, как это первое важное.

Сортировка — это морально трудно. Хомяк и Жаба поднимали вой и рыдали над каждой самой ерундовой ерундовиной, которую приходилось оставлять. Всё им было «очень ценно, полезно и прям надо!»…

В результате, я плюнул на всё и волевым усилием принял решение: в сумку только «ядра» и наличные. Всё остальное: «за борт»!

И так-то килограмм под двадцать сумочка получилась к тому моменту, как я-таки сказал себе «Стоп!» и покинул пределы крепости.

Очень вовремя, надо сказать, покинул!

Буквально через тридцать минут мой седалищный сигнализатор так засвербел, что хоть стой, хоть падай! И я упал. Упал, заполз в ближайшую канаву, подобрав под себя сумку, закрыв уши руками, а глаза веками. Рот наоборот — открыв.

Очень вовремя — дальше была вспышка, видимая даже через зажмуренные глаза, уткнувшегося в землю лица. А следом за вспышкой пришёл грохот и ударная волна…

***

Глава 24

***

Что я могу поведать о следующих примерно трёх неделях? Боль, слабость, дезориентация, проблемы с координацией, удушье, мучение, дурнота, жажда, снова боль… Всё это в полной темноте и под целым слоем земли, которым меня накрыло в результате устроенного мной же взрыва.

Ах да, была ещё и магия, проявлявшаяся в материальном мире холодным пламенем, обращавшая в пепел всё, чего коснётся. Какого-либо контроля над ней, при этом, у меня не было. Совсем мне было не до того, чтобы что-то ещё и контролировать — не помереть бы.

Причем, потеря сознания или беспамятство не приходили, хоть я и звал эти благостные, вожделенные, избавительные состояния всей своей душой. Да я сдохнуть мечтал в эти недели (узнал потом число по местному летоисчислению, когда к людям вышел — посчитал)! Сдохнуть — и это при моём крайне отрицательном отношении к суициду или эвтаназии. Даже не отношении, а категорическом отрицании права человека на такие действия, какими бы жизненными обстоятельствами и ситуациями они не оправдывались. А тут…

В оправдание себе могу сказать, что, хоть и мечтал о смерти, но попыток действительно умертвить себя не предпринимал. А мысли «к делу не пришьёшь».

Правда, каким бы способом я мог это сделать? Если меч демона почти сто пятидесятого уровня от моей головы отскакивает, а почва, накрывшая меня сверху слоем в несколько метров, не сумела убить отсутствием воздуха, пригодного для дыхания?

Хотя… если подумать, то средство для самоубийства у меня было. И было оно в прямом доступе: целая сумка довольно высокоранговых «ядер». Если одновременно «активировать» их все, спаивая в одну мощнейшую бомбу, то её бы, скорее всего, хватило, чтобы при детонации, разнести меня на атомы. Но, даже сама мысль об «активации» каких-либо «ядер», в тот момент вызывала физическую боль и мучения.

Но: «проходит всё — пройдёт и это». В который раз убеждаюсь в сакральной верности этого короткого высказывания. Ведь «это» в очередной раз прошло.