И солнце погаснет (СИ)

Пусть это была всего лишь база, запах кофе, приготовленного Риной, дарил почти домашний уют и заставлял вспоминать о тех временах, когда берсерки ещё не ходили по улицам.

Тайлер открыл автоматическую дверь, впуская женщину внутрь. Она была как обычно в простом костюме и с чашкой горячего кофе в руках, сонная, непричëсанная, уютная. Хоть что-то в этом изменчивом мире оставалось таким же.

— Мистер Осгуд… — Рина улыбалась, но глаза еë ещё были наполнены болью и усталостью. Ричардсон всë чаще просыпалась посреди ночи с немым криком, застывшим на губах, а днëм казалась тенью себя настоящей. Тайлер пытался помочь ей, но его сил явно не хватало. Осгуд уже нашëл хорошего психолога там, куда собирался вскоре еë перевезти. Однако Рина ещё нуждалась в нëм, цеплялась, как утопающий цепляется за соломинку. Засыпая лишь в его объятиях по ночам, она утром просыпалась раньше и в благодарность приносила в комнату кофе. Ричардсон однажды рассказала, как оказалась подопытной у Кайдо, и Тайлер сам почувствовал, как мурашки пробежали по его телу.

***

Рина оказалась в одиночной палате без окон. Всë окружение составляли простая кровать, шкаф с белой рубашкой и того же цвета брюками внутри и монитор с кучей присосок, лежащих на нëм. Было тихо и серо. Лампочка светила тускло. Почти следом пришла какая-то невысокая худая женщина в странных очках. Тихим отстранëнным голосом она приказала раздеться и тщательно осмотрела Рину. Записав что-то в блокноте, непонятная женщина ушла. У Ричардсон из одежды остались только те белые брюки и рубашка.

На следующий день, едва Рина проснулась, пришли Киллиан Кайдо и неизвестный седой мужчина. Они сели рядом.

— Мисс Ричардсон, — начал Кайдо холодно, — надеюсь, Вы знаете, как и почему здесь оказались.

— Не знаю, — Рина отрицательно покачала головой, рефлекторно отодвинувшись. Киллиан, однако, сделал вид, что не заметил этого.

— Мы давно сотрудничали с доктором Ямано, и я дал ему возможность развернуть исследования на полную. Вы же, как бы мягче сказать, подопытная.

Кайдо приходил раз в неделю и постоянно, хотя бы вскользь, упоминал, что Джон продал еë в качестве подопытной. Таким уверенным был его тон, что Рина начала верить. Ямано действительно изучал влияние определëнных веществ на человека. Ричардсон ломалась, кричала в подушку и била себя по лицу за такие ужасные мысли о Джоне. Он никогда не был столь плохим человеком. Кроме синеволосой странной женщины Харуки Оозоры, что приходила в первый день, и Кайдо с, как его звали коллеги, Доком, собеседников больше не было. Да и те, не считая премьера, были такими же разговорчивыми, как белые стены палаты. Оставалось говорить с собой, представляя, что рядом сидит, скажем, сам Джон.

— Ты действительно мог меня продать? — спрашивала Рина. «Джон» садился рядом и спокойно отвечал:

— Мы вдвоём знаем ответ на этот вопрос.

— Так каков же этот ответ, Джон?

— Я всегда критиковал Кайдо, даже вполне открыто, но мы никогда не встречались. Ты мой ассистент, а не подопытный.

— Могли ли все на самолёте знать правду, кроме меня?

— Вспомни их реакцию. Либо им всем нужно в актëрский, либо, что, как мы знаем, является верным, они ни о чëм не знали. Я не знал, ты не знала. Мы летели на конференцию. Ты видела мой план, мои документы, сайт конференции.

Рина кивнула, звучало убедительно:

— Я хочу тебе верить.

— Так верь. У тебя есть все основания верить мне.

Никаких вопросов Рина Кайдо не задавала, чтобы он подтвердил свою точку зрения. Она решила поверить доктору Ямано. Однако на глазах премьера играла роль послушной сломанной куклы, лишь бы он перестал так пристально за ней наблюдать.

Дни шли за днями. Рина иногда получала новости из мира, но по большей части чувствовала себя оторванной от всего. Сегодня она вставала, видя одну обстановку, делая одни действия. Ничего не менялось. Это «сегодня» не спешило заканчиваться. Наконец, Кайдо, видимо, убедившись в еë преданности, разрешил прогулки раз в день. Рина жила только ради долгожданного выхода из палаты. Во дворе базы всë менялось, и мельчайшие перемены Ричардсон замечала легко. На прогулку отводилась всего пара часов, казавшихся парой минут. Потом снова за дверь. Рина начала делать зарядку, бегать по кругу, лишь бы заниматься хоть чем-то. Однажды ей разрешили пронести в палату шишку, что стало огромной радостью. А как-то даже Харука подарила сквиш. С ним удавалось немного успокоиться. Еë и ещё одного парня прятали от полиции, других сторонников, кроме Дока. Они были как призраки, никто не знал об их существовании.

Немного погодя удалось вернуть счëт времени. Иногда ужасно не хотелось отмечать новый день, потому что это вгоняло в ужасную тоску, но Рина заставляла себя. Она не знала, когда всë закончится.

Эксперименты над ней, конечно, ставили, вводили какие-то препараты, но затем Док смотрел состояние, перечëркивал всë в блокноте. Не получалось. Харука была более пофигистичной (или доверяла больше), поэтому иногда оставляла Рину одну во время приëма очередных препаратов, и Ричардсон могла слить их, когда оставалось чуть меньше половины.