И сотворил Бог нефть…

— Алекс, дорогой мой. Я так рада видеть тебя. Извини, что не предупредила. Все получилось так неожиданно. Ты знаешь, я нашла очень хорошую работу в Эмеральде. Это четыреста километров отсюда. Там есть закрытый элитный клуб, и мне предложили преподавать аэробику. Занятия начинаются через неделю. Это случилось буквально на днях. Я еще даже не успела купить машину, а моя «мазда» совсем развалилась. И вдруг, представляешь, оказия. Один член клуба поехал сюда по своим делам. И подвез меня…

Юдит тараторила без умолку. Алекс не мог вставить слово. Наконец, ему удалось задать вопрос:

— А где ты остановилась?

— Здесь же, в «Козероге». Зашла в номер, оставила вещи и сразу к тебе.

— Но почему не позвонила?

— Ты так спрашиваешь, будто не рад. Неужели не понимаешь? Хотела сделать сюрприз. И потом, как ты это себе представляешь — звонить из одной комнаты в другую, когда можно дойти за одну минуту. Мы же с тобой не коллеги по работе. Мы с тобой воз-люб-лен-ные, — по складам произнесла Юдит и сняла блузку.

Потом она начала расстегивать на нем рубашку. Алекс уловил знакомый волнующий аромат ее тела и почувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Где-то в глубине сознания он понимал, что время для такой встречи не совсем подходящее. У него еще много работы. А завтра последний день перед отлетом, и, как всегда, он отложил на него несколько важных дел. Как обычно в подобных случаях, мелькнуло напоминание о мудром правиле, которое написано огромными буквами на зеленых щитах вдоль горнолыжных трасс в Канаде: «Если сомневаешься — делать ли еще один, последний спуск? — не делай его». Однажды он пренебрег этим правилом и сломал ногу. После этого Алекс понял его универсальность и перенес на все другие жизненные ситуации — сказать что-то или промолчать, выпить ли еще одну рюмку или нет и так далее. Если сомневаешься — не делай! Он называл это «правилом последнего спуска». Сейчас оно снова мелькнуло в его сознании, но натолкнулось на неожиданное возражение, что жизнь состоит не только из работы. Работа — это лишь фон, а жизнь иногда дарит такие яркие всплески на нем, как Юдит. И именно они, эти всплески, остаются в памяти, а все остальное сливается в сплошную рутину. Не об этом ли слова царя Соломона в Экклезиасте: «Не будь слишком праведным и не слишком мудрствуй… Хорошо, если ты придерживаешься одного, но и от другого не отнимаешь руки»? Впрочем, сказать, что он спорил с собой, возражал и доказывал, было бы неверно. Просто в мозгу лениво ворочались какие-то вязкие мысли — работа, важные дела, успеть сделать… А из некоего другого участка мозга уже поступила команда его рукам, которые торопливо расстегивали ремень на брюках. Вдруг в каком-то третьем участке, видимо, самом главном, вспыхнуло что-то яркое, и Алекс отчетливо услышал свой собственный голос, произносивший как заклинание: Камасутра, Камасутра… Он понял, что эта яркая вспышка и есть то единственное, чему он должен сейчас беспрекословно повиноваться. Юдит как будто подслушала его разговор с самим собой, и до него внезапно дошел смысл ее нетерпеливого вопроса: «Ну, отвечай же. Ты что, не слышишь — цапля, сирсасана или закрученный узел?» Алекс стряхнул оцепенение: «Все равно, Юдит, все равно. Ну, пожалуй, сирсасана, если не возражаешь». Юдит не возражала. И он погрузился в нирвану. Потом была еще позиция цапли, а потом закрученный узел. На этот раз Юдит превзошла саму себя. Алексу вдруг вспомнилась нашумевшая пьеса Ив Энслер «Монологи вагины», которую он смотрел как-то в Вест-Сайдском театре на Бродвее. «А ведь Ив было бы чему поучиться у Юдит», — подумал он.

— Алекс, мне надоело быть одной. Я хочу, чтобы мы были вместе, — сказала Юдит, когда «мюзикл» закончился. — Я имею в виду, что мы не должны встречаться лишь на короткое время, а затем надолго расставаться. По крайней мере пока ты здесь, а не в своей Канаде, мы можем себе это позволить. Как ты на это смотришь?

— Но ты же сама уехала из Лонгрича. Не понимаю, чем была вызвана такая спешка? Могла бы остаться на несколько дней.

— К сожалению, не могла. Были особые обстоятельства. Но теперь все изменилось, у меня есть постоянная работа. И это недалеко отсюда, всего четыреста километров. А сейчас вся эта неделя у меня вообще свободна, так что мы можем провести ее вместе.

— Ничего не получится, Юдит. Я послезавтра уезжаю. Мы можем вернуться к этому разговору после возвращения.

— Какая досада. Я так мечтала провести целую неделю с тобой. А нельзя ли перенести поездку?

— К сожалению, нельзя.

— А куда ты едешь? Может быть, мы поедем вместе? Если это, конечно, недалеко и займет не больше недели.

— Нет, Юдит. Это нереально. Я еду не один. И это достаточно далеко. Мы летим самолетом.

— Ну что ж, нет так нет. Очень жалко. Самолетом? Это значит, вы должны сначала добраться до Рокхемптона, ведь авиарейсы есть только оттуда. А Эмеральд как раз по дороге в Рокхемптон. Вот и прекрасно, ты довезешь меня до Эмеральда. Не возражаешь?

— Нет, Юдит. Мы не едем в Рокхемптон, а летим из Лонгрича.

— Но отсюда нет рейсов. Как же вы полетите?