И сто смертей(Романы)

После ухода из большого спорта он задним числом попытался наверстать упущенное. Уже будучи отцом семейства, он заочно поступил в университет, даже окончил его, получив при этом, однако, скромную специальность экономиста. Неосуществленная мечта, мир высокой науки, внушающие трепет международные симпозиумы и, быть может, даже маячившая на горизонте Нобелевская премия — все это было переадресовано первенцу, который должен был уж наверняка достичь того, что не удалось отцу. Он же сумеет, опираясь на собственный горький опыт, предостеречь сына и не дать ему свернуть в тупик.

С первых шагов в учебе отец заставил Антала заниматься дополнительно математикой, чтобы заблаговременно создать предпосылки для научной карьеры. И конечно же, разом вызвал у сына отвращение к предмету. Когда это к пятому классу стало совершенно бесспорным, Эльмер Андерсен нанял опытных репетиторов из числа физиков — понятно, с теми же результатами. Антал был совершенно нормальным и живым ребенком, только ожидаемого вундеркинда из него, несмотря на все усилия, никак не получалось. Зато под действием принуждения все больше росло упрямство, которое родители старались сломить силой, но которое от этого лишь возрастало.

Анталу доставляло своеобразное садистское удовлетворение доставлять родителям огорчение своей учебой. Обостренным детским чутьем он понимал, насколько глубоко это их задевает. Только таким образом он мог отплатить за муки принудительной зубрежки. Ему стало нравиться учиться плохо.

Шаг за шагом он становился в глазах родителей кретином, пока их терпение не лопнуло и они не объявили сыну об этом во всеуслышание. Событие это принесло определенную разрядку. Теперь Антал мог на все упреки безмолвно и глупо таращить глаза, и ему не нужно было больше оправдывать свои поступки: что с кретина взять?

Андерсены начали подумывать о другом, более способном ребенке.

Ирена пошла на это не сразу. Она сперва основательно и с оскорбительной доскональностью изучила всю родословную мужа, будто только там мог скрываться корень зла, искала и в популярной медицинской литературе ответа на вопрос о том, способны ли какие-нибудь дальние отклонения в роду передаваться через плоть и гены мужа и причинить вред ее будущему ребенку.

Поэтому Марек и родился сравнительно поздно.

Вполне возможно, что он вообще бы не появился на свет, если бы кто надоумил Ирену начать следить за появившимися все чаще в те годы статьями о защите окружающей среды. В них порой довольно серьезно и устрашающе говорилось о возможности влияния на эмбрионы и новорожденных радиационного фона, а также всевозможной бытовой и небытовой химии. Но предметом обсуждения в обществе эти темы должны были стать только шесть-семь лет спустя, когда Марек уже ходил в детский сад. Тогда, конечно, уже ничего нельзя было поделать.

Ирена попросту отказывалась допустить, что ее младший сын в какой-то мере мог стать жертвой времени или окружающей среды. Иначе ей пришлось бы сделать упрек самой себе за то, что она поспешила с ребенком и не учла всех обступивших ее опасностей. Ведь спустя еще несколько лет, вслед за ограничением испытаний атомного оружия, уровень радиации в мире начал снижаться.

У Эльмера, напротив, частенько возникали всевозможные смутные подозрения, когда он бывал вынужден силой отрывать от гостей сверх меры расшалившегося, злого Марека и водворять его в детскую.

Ирене о своих догадках Эльмер поведать не мог. Она бы не вынесла этого.

Никто из них не говорил в открытую, что Марек рожден для спасения несбывшихся родительских надежд. И было непонятно, каким образом Антал прознал об этом. Может, просто догадался. Вскоре после рождения меньшего брата он с презрением начал игнорировать его.

Еще будучи мальчишкой, Антал пытался по-детски досаждать Мареку, но вскоре убедился, что цели своей он не достигает, брат еще ничего не в состоянии понять, родительское же возмездие бывало несправедливо суровым.

По мнению Эльмера и Ирены, причина всего была в обычной ревности, которая нередко выступает на передний план, когда в семье появляется следующий ребенок и забирает себе львиную долю родительской заботы и нежности.

Взять, например, случай, когда Антал принес игравшему во дворе в песочнице Мареку спичечную коробку с муравьями. Не ахти какое дело — муравьи, есть из-за чего, крик поднимать. Но надо же, Марек схватил спичечную коробку, открыл ее, муравьи, конечно, высыпались и забегали по рукам братишки. Застывший от ужаса Марек какое-то мгновение молчал, затем набрал в легкие воздуху и заревел как испорченная сирена, которую уже невозможно выключить. Навряд ли его за это время успел укусить хоть один муравей. Просто у младшего брата оказались слабые нервы — именно это Анталу и хотелось узнать.

На рев из дома выскочила Ирена. Впоследствии Антал никогда не хотел даже вспоминать о том, что ему тогда наговорила мать. Слова эти были недостойны матери, так общались между собой на улице большие парни.