И танки наши быстры

– Не смущайтесь… – посоветовал Бурцев. – Вам нечего стесняться…

– Что вы имеете в виду? – неприязненно спросила девушка.

– То, что с вами случилось, – ответил Бурцев. – Вас можно понять. Популярный артист, красивый мужчина, богач… В такого грех не влюбиться!

Девушка покраснела. И некоторое время сердито молчала.

– Это совсем не то, что вы подумали… – отрывисто сказала она.

«А и правда, кто меня за язык тянет, – подумал Бурцев. – Мне-то какое дело?»

– Да я, собственно…

– Это совсем, совсем не то!… – повторила Настя. Она некоторое время сидела, хмурясь и стараясь справиться с собой. – Наша история – другая. Ведь мы с этим человеком – земляки. Он родился в том же маленьком городке, что и я. И учился в той же школе. Девчонки даже хотели музей в нашей школе сделать в его честь, «наши знаменитые горожане», но РОНО не разрешило.

Она помолчала, сердясь на Бурцева, который втягивал ее в неприятный разговор, а потом все-таки заговорила, сначала с усилием, потом – все с большим и большим чувством.

– Он ведь был очень популярен лет пятнадцать назад. По всей стране. А уж в нашем городке – можете представить… У каждой девчонки над кроватью висел его портрет. И у меня висел… Но если другим девчонкам портрет был нужен для того, чтобы целовать его на ночь и млеть, то мне – совсем, совсем для другого.

– Если вам неприятен этот разговор, то вы можете не продолжать… – заметил Бурцев.

– Нет, отчего же. Раз уж начали… – упрямо проговорила Настя. – Конечно, тогда я была самонадеянной и глупой… Но дело не в этом. Теперь я понимаю, что была влюблена не в него самого… Он для меня был воплощением другой жизни, знаком того, что эта жизнь достижима… Ведь как мы жили в нашем городке?… Учительница приходила в класс в сапогах по колено, потому что на улице грязь. Один фонарь на всю округу – и тот постоянно разбит. Кинотеатр с индийскими фильмами, а под ногами хрустит ковер из подсолнечной шелухи. На улицу после семи выйти нельзя – девчонкам опасно. А в телевизоре мы видели – есть другая жизнь. Автомобили, высокие дома, шум и по ярко освещенным улицам запросто ходят люди – и в том числе известные на всю страну. И вот я всегда знала, что когда-нибудь эта жизнь будет моей – и его фотография над кроватью напоминала мне об этом.

Настя замолчала. Бурцев подумал и кивнул. Так бывает. Кажется, что любишь человека, а на самом деле…

– Тогда он был очень популярен, – вспомнила Настя. – Это потом у него случились известные неприятности. Его втянули в политику, он выступил в поддержку людей, а они оказались негодяями. Вышел скандал… Его поливали грязью… Только ленивый журналистишка не трепал его имя. Он страшно переживал. Пропал из виду. Говорили, что навсегда оставил театр и кино… Ушел в бизнес…

Настя помолчала. И заговорила опять.

– А я между тем выросла. И дважды пыталась поступать в столичный вуз. И оба раза провалилась. А его стали забывать… И уже над кроватями местных девчонок висели другие фотографии. Кумиры меняются быстро… Лишь я… я по-прежнему оставалась ему верна… – сказала она.

Бурцев опять кивнул: это правильно.

– А потом мне выпал шанс переехать в этот город. И я переехала. – Настя запнулась, вспомнив что-то неприятное, и почему-то посмотрела на телефонный аппарат, стоящий на журнальном столике. – И первое время ходила по этим улицам так, будто со мной произошло чудо. Оттого что я все-таки здесь… И могу запросто пойти в этот театр или в этот музей. Или увидеть, как проезжает в машине известный всей стране человек. И даже случайно повстречать его, моего кумира… Я уже знала, как сложилась его судьба. Знала, что он по-прежнему живет в этом городе. И стал преуспевающим бизнесменом. После моей глубинки мне казалось удивительным, что я могу запросто пройти мимо офиса его компании, ставшей известной. И, может быть, увидеть у дверей его…

Девушка взглянула в глаза Бурцеву, и тот кивнул.

– А потом опять большая удача… В его фирму набирали новый персонал. Я пришла на собеседование – и меня взяли! Взяли почти никем, девочкой в торговый зал… И уже это было вообще невероятно! Если бы я рассказала кому-нибудь из школьных подружек – мне бы не поверили. Я по нескольку раз в день видела его в коридорах. Слышала его голос. Попадалась ему на глаза. Вблизи он оказался еще лучше, чем на экране… Такой интеллигентный. Деликатный… И в то же время сильный. А глаза – грустные-грустные… И седые виски. Я влюбилась по уши, уже по-настоящему…

Настя некоторое время сидела, глядя невидящими глазами перед собой. Потом накинула на плечи пуховый платок, зябко укуталась и заговорила опять:

– Я мечтала, молилась, колдовала, чтобы он меня заметил, – и он заметил. Я была такая свеженькая, такая непосредственная, веселая. К тому же землячка. Я ему понравилась… Он перевел меня в свою секретарскую группу, помощницей, я стала работать в соседнем с ним кабинете, общалась с ним по нескольку раз в день.

Она мимо Бурцева посмотрела на деревья за окном.