И телом, и душой (СИ)

Дрожащие руки не успевают схватиться за ручку двери, Лена медленно оседает на пол.

Последнее, что она успевает услышать, это обеспокоенный крик медсестры:

— Александр Игоревич, она теряет сознание! Скорее…

А потом ее поглощает спасительная темнота.

Она все-таки убежала…

— Лена?… Ты меня слышишь?… — как сквозь сон слышит она голос Александра Игоревича.

Единственное, что она может сейчас, это покачать головой, не понимая, соглашается с ним или нет.

В нос врезается резкий и отрезвляющий запах нашатырного спирта, и она морщится, отворачиваясь.

— Лена?… — повторяет мужчина. — Ты в порядке? Ничего не болит?

Девушка опять качает головой, пытается приоткрыть глаза.

Над ней нависает Александр Игоревич в белом халате и в очках, смотрит на нее обеспокоенно.

— Ты в порядке? — повторяет он свой вопрос.

Лена поджимает губы, чувствуя, что слезы вот-вот рванутся из глаз.

Разве что-то сейчас может быть в порядке?!

— Голова больше не кружится? — мужчина тронул ее за плечо. — Как себя чувствуешь?

Она пытается приподняться, но Колесников рукой удерживает ее от этого.

— Хорошо, — разлепив онемевшие губы, пробормотала девушка.

— Тебе сейчас лучше полежать, — сказал мужчина безапелляционно и отошел.

Лене захотелось провалиться сквозь землю, а не просто полежать. Исчезнуть, раствориться, убежать.

Она поджала губы, закрыла глаз и отвернулась к стене.

Кто бы мог подумать, что судьба вновь посмеется над ней?! Вот так!? Снова!

Где спасительная темнота, где тишина и умиротворение?! Откуда это чувство стыда, режущее грудь?!

Лена почувствовала, как слезинка скользнула по щеке, скатившись в уголок губ.

— Мне нужно бабушке позвонить, — пробормотала девушка, слизнув слезы языком.

— Позвонишь, — утвердительно кивнул Колесников. — Ты была без сознания всего две минуты, не более.

Почему же не всю жизнь?! Как страшно здесь, в этом мире… А там, в темноте, не страшно.

Лена смахивает замершие в глазах слезы и пытается приподняться с кушетки, на которую ее перенесли. Получается, даже голова не кружится.

Облокотившись спиной о стену, Лена виновато смотрит на мужчину, застывшего около стола.

— Это ребенок Максима? — наконец, спросил Колесников, не отводя от Лены глаз.

Хотела спросить, откуда он узнал о том, что она беременна, но тут же поняла нелепость своего вопроса.

— Да, — прошептала она и отвернулась не в силах вынести пристальный взгляд синих глаз.

Тяжелый вздох, словно с трудом втягивает в себя воздух. Снимает очки и кладет их на стол.

— Максим знает? — еще один вопрос, который режет ее, словно ножом

Лена отрицательно покачала головой и, закусив губу, опустила голову.

— А ты собиралась сказать ему?

Она дышит тяжело и поверхностно, почти не захватывая воздух, а сердце в ее груди разрывает на части грудную клетку, и все стучит, стучит, стучит… Молотом, набатом, гонгом, отбивая свой ритм в висках.

— Да, — сипло проговорила она, поднимая на Колесникова заплаканные глаза.

Мужчина качает головой и на мгновение прикрывает глаза.

— Ты же понимаешь, что это… неожиданно.

Это выбило почву у нее из-под ног, конечно, она понимала.

Лена не ответила, и Александр Игоревич посмотрел на нее.

— Что ты думаешь делать?

— Я не знаю, — прошептала девушка, пряча глаза, а потом вдруг призналась: — Я боюсь. Что подумает Максим? — подняла на мужчину затравленный взгляд. — Он будет считать, что я сделала все специально, да?

— Возможно, — поджав губы, проговорил Александр Игоревич, не желая ее обманывать.

Его сын всегда был сложным человеком, кому, как не ему, знать об этом?…

Лена грустно кивнула и отвернулась от него, стараясь скрыть слезы вины.

— Ты не собираешься избавляться от ребенка? — спросил вдруг Колесников как-то резко.

— Нет! — воскликнула Лена испуганно и глядя на него широко раскрытыми глазами. — Конечно, нет!

— Это хорошо, — одобрительно сказал мужчина и решительно добавил: — Да я бы тебе и не позволил.

Лена посмотрела на него исподлобья и всхлипнула.

— Нужно сказать Максиму, — проговорил Александр Игоревич осторожно.

— Я знаю, — прошептала Лена через силу хрипло и тихо. — Но как?…

Столько вины, столько надежды и веры, столько невинности и покорности в ее глазах!!

Колесников не мог смотреть на нее и не чувствовать сострадания и обиды, которые заволокли ее в плен.

— Я поговорю с ним, — сказал он вдруг, а потом уверенно добавил: — Не беспокойся, все будет хорошо.

Лена посмотрела на него и прошептала «спасибо» дрожащими губами.

Наверное, она могла бы ему поверить, если бы речь шла о ком-то другом. Но Максим…

Очевидно, «все будет хорошо» не те слова, которые сейчас могли бы ее успокоить.

Наверное, она уже тогда знала, что хорошо уже не будет. Не в ближайшие девять лет…

Нормального разговора с сыном у Александра Игоревича не вышло.

Да и как могло быть иначе, когда речь шла о ребенке, которого, Колесников-старший знал, его сын сейчас не сможет принять?!

Он позвонил Максиму вечером, предварительно посоветовавшись с женой и рассказав ей все.

Лидия была категорически против этого разговора, считая, что Лена и Макс должны поговорить с глазу на глаз и во всем разобраться сами, но переубедить мужа не смогла.