И тьма не объяла его

— Все? — удивился я. — Было двадцать Я — и это был я, осталось десять Я — и это тоже я…

— Теперь я не понимаю, — признался летун, хотя я сказал совершенно элементарную вещь. — Но надеюсь, мы еще узнаем друг друга получше. Хочешь жить в моей пещере? — и он показал мне серую пещеру, освещенную грязным светом. Она была довольно велика, и мне хватило бы там места, но… Это была чужая пещера.

— Нет, ответил я. — Я хочу видеть… у-чи-те-ля…

— Зачем? — недовольно спросил летун. — Это трудно и очень опасно! — Я потерял десять Я, пытаясь узнать только маленькую часть правды о мире… А ты говоришь — опасно… Нет ничего опаснее отсутствия информации…

— Не знаю, не знаю, — засомневался летун. — Если маленькая доля Истины тебе обошлась, как ты говоришь, в десять Я, то сколько же Я ты заплатишь за всю Истину?..

— Ты видел ЕГО? — поинтересовался я.

— Да, — ответил летун.

— И остался жив… Тогда почему же должны погибнуть мои Я?..

— Не должны, но могут. Потому что окажутся в совершенно чуждой

обстановке.

— Я уже нахожусь в чуждой обстановке… И в любой момент меня могут уничтожить твои Я, защищая себя и свою пещеру.

— Со мной ты в безопасности, — успокоил летун.

— Ты не можешь всегда быть со мной… Покажи мне, где У-читель!.. И летун показал мне высокую-высокую вершину, которая, пробивая слой облаков, подпирала свод Большой Пещеры. Честно говоря, решимости у меня сразу поубавилось. Но в то же время, несмотря на высоту, вершина казалась маняще близкой.

— Я должен увидеть ЕГО! — решительно сказал я летуну.

— Что ж, это твое право, — вдруг согласился летун. — Я провожу тебя.

— Тебя ждут твои Я. Ты и так слишком далеко улетел от них. Ты перестанешь их чувствовать.

— Чувство не зависит от расстояния… К тому же я не знаю — смогу ли, захочу ли я вернуться к ним после того, что произошло, — в эмоциональном поле летуна мрачно тлели черно-фиолетовые тона.

— Твои Я и есть ты, — не понял я. — Как можно не вернуться к себе?..

— Интересная мысль, — обрадовался летун совершеннейшей банальности. А ведь я так понимаю, — вдруг ни с того, ни с того сказал он, — что вы еще не пауки, а паучата… Паук-то был гораздо крупней…

И от этих его слов во мне что-то сладостно затрепетало, как бывает во время Покоя, когда гипотеза превращается в Истину. Да-да, это было самое настоящее ощущение Истины…

— Но где он?! — воскликнул я.

— Не знаю, — признался летун. — Может быть…

И он снова показал мне нападение черных летунов на летящего паука…

— Тогда откуда взялся я?

— Может быть, вы тогда уже были?..

— Может быть, — подумал я, но ощущения истины в этом предположении не было…

* * *

Гора оказалась гораздо дальше, чем я предполагал. Пришлось несколько раз отдыхать, прежде чем мы долетели до ее подножия. Я уже не чувствовал под собой лап — в конце концов, я не летун, а паук, и лапы мои созданы для бега, а не для управления крыльями… Я даже голода не испытывал, а тут же провалился в беспросветный Покой…

Впрочем, он был не совсем «беспросветный», только во время «просветов» на меня опять набрасывалось ненасытное пламя, и я снова и снова обугливался в нем, проваливаясь во мрак…

Когда я пришел в себя, чуть светало. Черный летун уже обрабатывал ближайшие кусты. Теперь и я почувствовал голод. И, снова заставив мои Я влезть в опостылевшие крылья, отправился на охоту. Черный летун, видимо, разгадав мои намерения, не последовал за мной. И я еще раз убедился в том, насколько он умен…

Насытившись, я вернулся к нему.

— Не передумали паучата? — поинтересовался он, мысленно продемонстрировав мне весь путь до вершины с неприступными скалами, ледниками и холодными ветрами. Но мне ли, свободно передвигающемуся по сводам пещеры, бояться неприступных скал?!..

* * *

Сначала мы набирали высоту в полете. Но это становилось делать все труднее и труднее, потому что на моих крыльях хорошо планировать и парить. А набирать высоту можно, в основном, с помощью восходящих потоков воздуха мускульные усилия давали мизерный эффект. А потоки воздуха здесь оказались весьма коварными и разносили моих Я в разные стороны. Временами порывы ветра так и норовили швырнyть то одного, то другого Я на скалы. Поэтому вскоре, найдя укрытый грот в скалах, мои Я сложили туда свои крылья, и дальше я пошел пешком. Летун же передвигался большими прыжками, помогая себе крыльями. Перелетит со скалы на скалу и поджидает, когда я догоню его. Я удивлялся, что он не летит все время. Но он объяснил, что воздух здесь слишком разрежен, и крыльям нужно затрачивать чрезмерно много усилий. Прыжками эффективней. Я, кстати, особых затруднений при движении не испытывал, хотя дышать приходилось очень интенсивно. Но ничего страшного. Я уже откровенно удивлялся, какими такими опасностями в этом восхождении пугал меня летун?..

На особо крутых участках мои Я протягивали страховочные нити, и по ним карабкались и сами, и летун. И вот, когда мы преодолевали очередной такой участок, в небе появились большие незнакомые летуны с широкими и, казалось, мягкими крыльями. Движения их были плавны и величественны…

— Мягкокрылы, — тревожно сообщил мне черный летун.